Большая Лэни ходила по домам богатых, праздных людей, занимаясь мелкими и крупными постирушками. Она - прекрасная работница. Кое-кто даже говорил ей об этом в глаза Она была большая, очень большая женщина с медлительными движениями. Лицо и тело - сплошь густого, ровного тёмно-коричневого цвета, только пальцы и ладони сделались красными, как резина, от пара и мыльной пены. Она была так медлительна из-за своих размеров, из-за опухших вследствие расширения вен ног, из-за непрерывно донимавшей её боли в пояснице. Она не боролась со своими недугами, не протестовала, не осыпала их проклятиями. Недуги выпали ей на долю - пусть так и будет.

Много чего выпало ей на долю. Умер муж, так бодро переносивший неудачи. Один её ребёнок погиб во время уличной катастрофы, двоих унесли болезни. Если бы они имели свежую пищу, светлую комнату и чистый воздух, болезни прошли бы, как мимолётная неприятность. Только самая младшая - Арлэн - выжила и выросла.

Арлэн была высокого роста, не такая тёмная, как мать, и очень худа. Её тоненькие, как трубочки, ноги, с широкой ступнёй и выдающейся пяткой напоминали детские рисунки. Двигалась она сутулясь, низко опустив голову над впалой грудью, выставив вперёд живот. Она была совсем молоденькая, а за нею уже волочились мужчины.

Арлэн всегда считалась плохой девочкой. Ещё и это выпало на долю Большой Лэни. Но так случилось, и Лэни оставалось одно - дарить девочке всякую всячину, чтобы заставить любить мать и сидеть побольше дома. Но каждый раз, когда Арлэн возвращалась домой, кольца на её руках были массивнее, чем могла купить мать, чулки тоньше, духи крепче.

Наступил день, когда Большая Лэни, возвратясь поздним вечером с работы, тщетно звала девочку, - а ее и след простыл. Лэни продолжала приносить подарки. Она складывала их на кровать, где они ждали возвращения Арлэн.

Мать не знала, что у Арлэн будет ребенок. Арлэн отсутствовала около полугода. Большая Лэни считала дни и недели, но известия о девочке не приходили. Их не было до тех пор, пока человек, посланный из больницы, не предложил матери придти повидаться с дочерью и внуком. И Большая Лэни пришла, чтобы услышать, что Арлэн просит назвать ребёнка Раймондом, и увидеть, что дочь умирает.

Это был длинный, светлокожий ребёнок, с большими мутными глазами. Казалось, они смотрели прямо на Лэни. Через несколько дней люди из больницы сказали, что ребёнок родился слепым.

Большая Лэни обошла своих дам и объяснила, что в течение некоторого времени ей не придётся у них работать, так как она должна присматривать за внуком. Дамам это было очень некстати: они привыкли пользоваться услугами Лэни. Однако свою досаду они выразили только пожатием плеч и несколькими произнесёнными холодным тоном словами. Дамы, каждая про себя, пришли к одному и тому же заключению: они слишком хорошо относились к Лэни, и вот как предательски, несмотря ни на что, она поступила. «Ах, уж эти негры, - говорили дамы своим друзьям, - все они таковы...»

Большая Лэни всегда была бережливой женщиной. Поэтому денег, оставшихся после похорон Арлэн, хватило надолго. Сначала страх совсем не посещал её. Он прокрался к ней только тогда, когда однажды, проснувшись, она вдруг почувствовала, что ночь неподвижно повисла над следующим днём.

Раймонд спокойно и терпеливо лежал в деревянном ящике и протягивал вперёд хрупкие ручонки, точно стараясь поймать звуки, которые заменяли ему свет и краски. Одно время казалось, будто он свободно и уверенно двигает ручками и ножками; друзьям Большой Лэни, видевшим его в те дни, приходилось даже разъяснять, что он слепой. Это было, когда он ещё не начал ходить. Это время быстро промелькнуло для Большой Лэни.

А потом прошло, казалось, опять совсем немного времени, и он научился самостоятельно одеваться, открывать входную дверь и расшнуровывать ботинки на усталых ногах Лэни. При этом он разговаривал с ней глухим медлительным голосом.

Большая Лэни существовала случайными заработками. Соседи, узнав о её положении, время от времени звали к себе постирать бельё, убрать комнату. Случалось это не часто, на это нельзя было рассчитывать. Лэни отправлялась к своим дамам узнать, не захотят ли они снова воспользоваться её услугами. Но уже после первого посещения поняла: это безнадёжно. «Ну, знаете ли...» - говорили дамы и пожимали плечами.

Страх овладел Большой Лэни и не отпускал ни днём, ни ночью.

Раймонд не подозревал, что на свете существует зло. Когда он подрос и ему позволили выходить на улицу, радости его не было предела. С высоко поднятой головой появлялся он среди дворика, перед покосившимся деревянным домом, и медленно поворачивал голову то в ту, то в другую сторону, точно воздух был нежной влагой, в которую он сладостно погружался. Улица была спокойная. Сюда не заезжали ни грузовики, ни легковые машины; улица упиралась в огромную кучу неряшливо сваленных пружинных матрацев, отживших свой век ржавых керосинок, кастрюлек и чайников. Наверху этой кучи играли дети, а мужчины и женщины сидели у раскрытых окон домов и перекликались весёлыми, сочными голосами. Раймонд слышал смех, смеялся в ответ и протягивал руки навстречу смеху.

Когда Раймонд вышел впервые во двор, дети перестали играть, окружили его и разглядывали, точно зачарованные. Им уже раньше рассказали о его несчастье, и они испытывали что-то вроде болезненной жалости. Один мальчик заговорил с Раймондом тихим, ласковым голосом. Раймонд засмеялся и протянул навстречу голосу руки, - пытливые, вкрадчивые, плоские ладони слепого. Дети резко подались назад: они испугались, что их коснутся эти странные руки. Затем, точно застыдившись собственного поступка, они остановились, а он этого даже не заметил. Они приветливо попрощались и ушли на улицу, но все же продолжали издали наблюдать за ним.

Голоса удалились, Раймонд двинулся дальше. Он слегка касался рукою сломанной решетки, которая тянулась вдоль грязного тротуара, тихонько напевал и не спеша шагал вперёд. Некоторые из сидевших у окон мужчин и женщин кричали ему «хелло», он отвечал им, махал рукой, улыбался. Когда дети, позабыв о слепом, снова разыгрались и до него донеслись их крики и взрывы хохота, Раймонд остановился и обернулся на звук, словно тянулся к солнцу.

Вечером он долго рассказывал Большой Лэни о дневной прогулке и тихонько мурлыкал, вспоминая, как смеялись дети. В ненастную погоду он оставался дома за своей работой и весь день мечтал, что завтра непременно выйдет гулять.

Соседи в меру возможности помогали Лэни. Они отдавали Раймонду поношенную детскую одежду, приносили еду и дарили всякие вещи. Протянув кое-как неделю, Большая Лэни молилась, чтобы господь помог ей протянуть следующую. Так проходили месяцы. Потом наступило время, когда работа попадалась всё реже и реже, и она перестала молиться о лучших днях, потому что даже не смела о них думать.

Миссис Юнг - вот кто спас Раймонда и Большую Лэни от гибели и дал им возможность остаться вместе. Большая Лэни говорила, что и тогда и даже позже она ежедневно благословляла миссис Юнг. Она готова была молиться за неё по ночам.

Миссис Юнг - значительное лицо в городе. Когда она отдыхала в Ричмонде или возвращалась домой после осмотра азалий в садах Чарльстона, газеты неизменно отмечали это событие. Она считалась весьма выдающейся благотворительницей, именно она, а никто другой, придумала и регулярно устраивала турниры игроков в бридж.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.