С утра длинная очередь безработной молодежи потянулась к подъезду конторы и, извиваясь, как гигантская змея, обогнула угол здания и протянулась квартала на два.

Двое конторщиков производили запись безработных, а старичок-врач наскоро свидетельствовал зрение и легкие кандидатов на работу.

В двенадцать часов один из конторщиков захлопнул книгу, а другой вышел на улицу и крикнул:

- Комплект набран. Пока больше не нужно. Можете расходиться.

В числе счастливчиков, успевших пройти запись и медицинское освидетельствование, были и Эгон Шиллер, Вилли Буш-хакер, Курт Гольске и Эрвин Херинг - четверо ребят с Нассауской улицы, почти соседи. Им и всем остальным, принятым на завод, объявили:

- На работу явиться завтра с утра. Ни папирос, ни ни табаку, ни спичек с собою не иметь! Пропуска получить у входа.

В Леуна-городе праздник, хотя в календаре дата напечатана черной краской. Но рабочие в Германии давно перестали жить по календарю. Из-за безработицы у доброй трети рабочих каждый день - воскресенье, и праздником в рабочих кварталах считается тот день, когда кто-нибудь поступает на работу.

То обстоятельство, что заводы Леуна снова широко раскрыли свои ворога, и приняли двести парней, в рабочих кварталах рассматривалось как радостное предзнаменование. Значит, производство расширяется! Вскоре и остальные сокращенные получат работу!

Во всех рабочих домиках, во всех заводских домищах с сотнями каморок, тесно прилепившихся друг к другу, как соты в улье, в подворотнях, на кухнях, в магазинах и в очередях за пособием, всюду, где встречались люди, говорили о приеме рабочих на заводы.

- Ну, слава богу... наконец...

- Теперь пойдет...

- Важно только начало. А там сотнями будут набирать... В зале рабочего клуба толпилась молодежь. Вновь принятые на завод сияли, как именинники.

- Шутка ли, в такое время получить постоянную работу!... У Эгона Шиллера дома лежала больная мать, а сестренка ночи напролет вязала жакетки для магазина трикотажных изделий. Владелец магазина, каждый раз снижая расценки, грозил:

- Скоро совсем не буду принимать! Сбыта нет... Хоть самому эти жакетки надевать...

У Вилли Бушхакера отец был инвалид и получал пенсию, которой нехватало на хлеб для восьми всегда голодных ртов. За квартиру Бушхакеры задолжали за три месяца, и домовладелец грозил их выселить на улицу.

У Курта ГоЛьске мать работала в прачечной. Она кормилась сама и с грехом пополам кормила двух маленьких сестер Курта. На сына она заработать не могла.

У Эрвина Херинга никого не было. Три месяца тому назад его безработный отец, отчаявшись найти работу, отвернул газовый рожок в своей комнате. Эрвин был тогда на собрании молодежи. Когда он вернулся домой, вся комната была наполнена светильным газом, а на полу лежали мертвыми отец, брат и сестренка.

Эрвин остался без семьи и без средств.

Уже за час до утреннего гудка новые рабочие толпились у заводских ворот. Они боялись опоздать, сразу же лишиться работы и с рассветом вышли из дома.

Старый табельщик у проходных ворот проверил фамилии по списку и выдал пропуска, сторож обыскал всех, ища в карманах запрещенные спички и табак, и наконец они очутились в новоотделанном помещении с огромными цилиндрическими котлами, высокими баками, барабанами, цистернами и сифонами, соединенными друг с другом сложной системой труб, змеевиков и рукавов. По всему залу, под потолком, вдоль стен и по полу тянулись прямые и извилистые трубы и все помещение напоминало стеклянный павильон зоологического сада, кишащий змеями. Огромные бункеры над котлами автоматически наполняли их сырьем, а стальной гусеничный конвейер подавал к топкам котлов топливо.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.