... Сначала стеснялись. Потом пошло несколько пар. Сам бригадир Циба танцевал казачка. Между тем в шалаше красного уголка полевого табора, украшенном лозунгами и зеленью очерета как «на троицу», сидела, перебирая струны балалайки, черешневская учительница Зина Лебеденко.

Я заметил ее еще в прошлый приезд, когда мы читали «лекцию» о технике стенных газет в столовой МТС.

Тогда она сидела с краю первой скамьи, боком, в черном, длинном, легком платье, высокая, стройная, смуглая, даже, я бы сказал, элегантная. На ее голове был повязан каким - то нею бантом, не - то тюрбаном черно - желтый вуалевый шарф. Она резко отличалась внешностью и повадками от всех собравшихся селькоров - комсомольских секретарей, активистов.

По окончании лекции она аккуратно собрала свои тетрадки и ушла по полотну железной дороги вместе с двумя какими - то молодыми, высокими хлопцами. Они, длинноногие, шли все трое по полотну, братски положив друг другу руки на плечи, и толкались, играли, видимо, дружили.

Теперь она сидела в шалаше, украшенном зеленью, и меланхолично перебирала струны балалайки. На ней было розовое плотное платье.

Она некрасива, но очень декоративна. У нее почти негритянский нос с широко раздутыми ноздрями. Он именно и портит ее лицо. Но прекрасны светлые глаза, темные украинские брови, небольшой розовый сухой рот. Ей лет 19. Мне рассказали про нее интересную историю. Она с пятилетнего возраста воспитывалась в старейшем колхозе им. Ленина. Теперь она комсомолка, и комсомол послал ее учительствовать в Черешневской. Таким образом она - продукт колхоза. Ее воспитал колхоз, где у нее мать печет хлебы, где у нее работают две сестры и брат. Это интересно. Я подсел к ней, но она отвечала на мои вопросы как - то неохотно. Я плохо понимал по-украински. А она часто произносила слова «звичайно», «цикаво», которые казались мне насмешливыми. Но я ошибался. «Звичайно» - это просто-напросто «конечно», а «цикаво» значит «интересно». Я пригласил ее как - нибудь вечером зайти в политотдел поговорить. Она сказала «звичайно» и стала крутить из газетной бумаги и махорки папиросу.

Зина Лебеденко пришла ко мне часов в 7 вечера. Она пришла в другом платьице. Беленьком, ситцевом, с уральской небольшой брошкой на шее. Я предложил ей табаку. Она скрутила папиросу в с удовольствием затянулась, осторожно выпуская из широких ноздрей дым. Она вначале стеснялась. Но когда поняла, что меня интересует судьба взрослого человека, воспитанного колхозом, она разговорилась.

Сначала мне было трудно ее понимать: она говорила на литературном украинском языке. Но потом привык, да и она стала как - то говорить более «по - российски», очевидно моторная память подавала ей ритм и обороты русской речи, известной ей с детства.

История ее тесно связана с историей колхоза. Колхоз основался в Сибири, где - то за Омском, в 200 верстах от ж. д., в 1921 г. Его основали выходцы из Украины, среди которых была и мать Зины Лебеденко. Колхоз был большой и богатый. В 1924 г. в нем произошел раскол. Отколовшаяся часть решила переехать на Украину и переехала. Сначала переехали передовые, перевезли часть скота и машин, потом одна партия, затем другая, последняя. Зина помнит, что ехали очень долго, дней что - то сорок. Был сильный мороз. Где - то, на станциях, в дыму трещали костры. В эти дни умер Ленин, и новый колхоз на Украине назвали его именем.

Всю свою сознательную жизнь Зина Лебеденко провела в колхозе. В детском саду, в школе первой ступени, потом в девятилетке. Вступила в комсомол. Комсомол направил ее из родного колхоза учительницей в село Верхнетроицкое.

- Ну что ж робить? Звичайно, я поехала. Хозяйничать совершенно не умею. Как там сварить что - нибудь, приготовить, этого я совершенно не понимала, не имела представления. Привыкла к нашей столовой. Поселилась я на квартире у одной женщины. Она мне готовила. Скучно ужасно. Мать приехала меня навестить. Взяла отпуск. Но ей не понравилось. Звичайно, вечером некуда пойти. Она там, в колхозе, привыкла каждый вечер то в клубе, то в театре, то - в красный уголок; жизнь кипит. А здесь тишина, да скука, да ничего вокруг нет. Словом, не понравилось. Посидела дней пять и уехала обратно. Потом меня комсомол перебросил в Черешневскую. Тут нас поселилось в очной хате три учительницы. Веселая там коммунка. Я, знаете. совершенна не привыкла быть одной. Просто - таки не могу. Приучилась к обществу. Прямо - таки не представляю, как это другие люди любят одиночество. Когда я одна, с ума схожу. И потом - грязь. Полы глиняные, мазаные. А я люблю, чтобы все было чисто. Через день мазала пол. Но только у меня плохо выходило. Другие учительки с меня смеются. Я. звичайно, мазала добре, да только каемку не умела делать, у меня неровно выходило. Бани нет. Надо греть казан и мыться в хате. Как это люди живут в такой грязи, не понимаю! А какие у нас чудесные пацаны! Ой, смех!

Тут ее глаза засияли: ГОВОРИТЬ о детях явно доставляло ей удовольствие. Она с таким вкусом произнесла это - «чудесные пацаны».

- Чудесные, - повторила она. - Идет какой - нибудь пацан лет четырех, опоздал в детмайданчик, а другие пацаны его встречают и так серьезно до него:

«Прогульщик! В майданник опоздал! Дивитесь все на прогульщика!»

А тот так серьезно им отвечает:

- Я сегодня выходной.

У меня там есть племянница Тамарочка, моей старшей сестры дочка. Четыре - пятый. Чудесная девочка. Такая умненькая, серьезная. Мама на работе, или уехала куда - нибудь, или еще что, так она сама проснется, оденется и сама топает в детский сад. А потом вернется вечером и сама ложится спать. Прямо как взрослая. И умненькая, вы себе не можете представить. Один раз спрашивает:

- Тетя Зина, зачем люди умываются? Я говорю:

- Чтобы бактерий с себя промывать.

- А что такое бактерии?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.