Ушли!.. Поль сразу почувствовал облегчение. Начала сильно болеть рана (прежде он этой боли не чувствовал). Сестра поправила одеяло и тихо сказала: «Рядом с вами немец. Он тоже ранен вчера...» Поль не видел лица немца. С соседней койки раздавались равномерные стоны. Поль забыл про немца. Перед ним мелькала Жаннет, у неё на груди был букетик бледных пармских фиалок, и она пела сентиментальную песенку:

«Я хочу среди бури

Хоть немного лазури,

Хоть немного любви...»

Потом мама играла на рояле Баха. Шумел лес верхушками деревьев. Это маки. А летом победа. Отец командует макизарами. Странно, кровать плывёт по реке, как лодка, качается... Много речных лилий... И Офелия... Жаннет, не уходи!

Рассвело. Он испугался, увидев койки, больных. Потом вспомнил: он в госпитале. Сестра дала градусник. Доктор говорил: «Только не волноваться...» Он вдруг понял, что будет жить. Рана болела, но голова была ясная. Он даже пожалел на минуту о том состоянии полузабытья, в котором был две ночи и день, - он больше не мот мечтать, думал, долго ли проваляется, справится ли Граммон с работой...

Повернув голову, он увидел немца. Их глаза встретились. У немца глаза были голубые и мягкие. Немец вскрикнул, видимо, начались боли. К нему подбежала сестра. Поль задремал. Он слышал сквозь сон, как к немцу пришли посетители - двое. Они быстро ушли. Поль открыл глаза, ждал Клер, она обещала обязательно придти.

В палату ворвались немцы, они схватили Поля, потащили вниз. Сестра кричала:

- Господи, что вы делаете?..

- Гайнц узнал этого молодчика... Главный врач пробовал уговорить немцев:

- Поставьте стражу... Мы его сначала вылечим...

Немец его оттолкнул и сказал, посмеиваясь:

- Лечением займёмся теперь мы. А вы лечите Гайнца.

Поль снова погрузился в полузабытье; смутно чувствовал, его тащат, куда-то кладут, выносят. Он потерял много крови. Кажется, его пробовали допрашивать. Но слова до него не доходили. Он был спокоен, и только строчки стихов бились в голове, как мошки летней ночью вокруг лампы:

«И розы вдоль всего пути

Опровергали ветер смерти...»

Было много роз на изгородях, на беседках, розы вплетались в годы, в волосы Жаннет, залезали в квартиру, стояли на рояле мамы, осыпались и снова цвели - дорога роз: лимонные, чайные, бледно-розовые, пунцовые, тёмные, как запекшаяся кровь. Он умер среди роз, не приходя в сознание, на захарканном каменном полу.

Жаннет говорила Граммону: «Я сойду с ума! Он мне не верил, думал, что я люблю только развлечения, а я не могу жить без него. Я хочу отомстить, дайте мне револьвер...» Граммон отвечал: «Хорошо. Погодите...» Три недели спустя Жаннет танцевала с молодым бразильским инженером и говорила ему: «Мне так хочется жить, опротивела война. Я всё дала бы за один вечер в Рио-де-Жанейро!..»

Граммон написал листовку, которую ребята раскидали по городу:

«Четырнадцать бошей и полицейский казнены. Война разгорается. Отныне ни один бош не будет спокойно ходить по французской земле. Мы клянёмся честью города, имя которого взяла наша группа. Мы клянёмся памятью славного товарища Поля, погибшего при атаке «Рояль». Смерть бошам! Да здравствует свобода!»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.