Это было в 1940 году, в один из тех октябрьских московских вечеров, когда непонятно, зима или осень за окном. Недавний мороз ослаб, снег превратился в грязную кашицу, капало с крыш. Жёлтый свет фонарей с трудом пробивался через влажный воздух, расползаясь бледными пятнами по мокрому асфальту мостовой.

Я шла из университета домой, размышляя о только что взятых в библиотеке и просмотренных мною «Записках штурмана» Марины Расковой. Дома я с трудом заставила себя отложить глубоко заинтересовавшую меня книгу и приняться за учебники.

В «Записках» меня особенно взволновало описание того момента, когда командир воздушного корабля Гризодубова приказывает Расковой выпрыгнуть с парашютом из самолёта.

Она выпрыгнула и раненая очутилась в безбрежной дальневосточной тайге, одна, с небольшим запасом продовольствия. Потом - блуждание по болотам, быстро тающий запас продовольствия и всепоглощающая вера в то, что страна поможет, что её найдут! Она не обманулась в своих надеждах...

Я преклонялась перед решимостью женщины-героя и гордилась чувством советского товарищества.

А сколько подобных примеров героизма дала нам Великая Отечественная война!

Прочитав книгу Расковой, я убедилась в полной возможности для женщины справиться с «мужскими» делами. Я с ещё большим рвением принялась за свои занятия на механико-математическом факультете Московского государственного университета, мечтая стать инженером.

Это было косвенное влияние «Записок». А непосредственное сказалось во время войны, вскоре после того, как мне исполнилось двадцать лет.

В октябре 1941 года я узнала, что Марина Раскова набирает комсомолок, имеющих техническую подготовку, в формируемую ею авиационную часть... Спустя примерно неделю я была уже далеко от Москвы. К весне я окончила курсы штурманов. Мы летели на фронт. Без конца, без края расстилались под нами зазеленевшие недавно степи... Вновь и вновь вспыхивали в моей памяти слова напутствия Марины Михайловны. Страстно, убеждённо говорила она, что надеется на нас, на наши знания и мужество. Всё это как-то сплеталось в моей памяти со строками её книги.

На курсах я перечитала «Записки» уже с интересом профессионала. Их боевой патриотический дух сопутствовал мне на всех фронтах от Матвеевн Кургана до Штеттина.

Книгами Марины Расковой, Водопьянова зачитывались в авиационных частях. Но мы любили не только «профессиональную» литературу. В моём фронтовом чемоданчике были лишь необходимейшие вещи. Среди них нашлось место для героического повествования Н. Островского «Как закалялась сталь», с которым я никогда не расстаюсь, и двух томов «Войны и мира».

Картины Отечественной войны 1812 года, воспроизведённые Л. Толстым, героизм нашего народа в прошлом, укрепляли мою веру в советский народ, в силу русского духа.

Воодушевляюще действовали на меня и многие другие книги. Иные я читала впервые, а те, что перечитывала, воспринимала по-новому. Всему, что оттачивало, закаляло мужество, радовалась; всё размагничивающее, худосочное отбрасывала.

Отбор производился не по цветам и этикеткам. Фронтовое восприятие - наилучшее сито для фальши. Иной слащавый рассказик на патриотическую тему казался куда менее патриотичным, чем, например, «Накануне» Тургенева.

Глубину художественного воспроизведения жизни некоторые наши писатели подменяют порханием по теме. Произведения таких авторов мы не читали. У писателей же настоящих учились понимать жизнь. В наших условиях это означало: учились воевать!

Помню, как-то мне удалось достать пьесу Симонова «Русские люди». «Вот это - настоящее, это правда», - говорили мне подруги, которые читали её. Особенной популярностью пользовался роман Б. Горбатова «Непокорённые». Мы видели в этих произведениях отражение действительных трудностей войны. Они помогали нам распознавать друзей и врагов.

Книги следовали с нами всюду. Все члены нашего боевого коллектива: лётчики, штурманы, воентехники, начальники - старались постоянно пополнять книжные запасы нашей библиотеки, которая в двух больших ящиках сопровождала нас по военным кочевьям. Мы твёрдо держались правил: каждый абонент библиотеки жертвует ей хотя бы одну книгу; каждый возвращающийся из отпуска должен был привозить в библиотеку свежую литературу.

В библиотеке были все основные разделы литературы: социально-политической, исторической, художественной; немного философии, немного техники.

Находясь всегда вблизи фронта, мы на учебных самолётах «ПО-2» ночами бомбили врага. Малая скорость машин, способность медленного планирования облегчали прицельное бомбометание. Сделав 7 - 8 вылетов за ночь, мы днём отсыпались, отдыхали. Чтение было лучшим видом отдыха. Но нередко оно служило и боевой зарядкой. Прочитала я, помню, «Радугу» Ванды Василевской. Как разожгла она во мне ненависть к фашистским зверям! Как старалась я ближайшей ночью причинить им побольше вреда!

Или, например, «Дни и ночи» Симонова, «Они сражались за родину» Шолохова. Всё это глубоко трогало, волновало и звало к действию, к мщению врагу.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.