Девушка из Королис-Тави

- Весь чай хочешь собрать, длиннорукая обезьяна? - кричала Пагава. - Все добро со всего света хочешь получить себе? Не дадим! Отнимем!

А потом Айше услышала поток страшных турецких ругательств.

Айше выпрямилась и молча смотрела на старуху. И постепенно у Пагавы пропадало желание браниться. Слова редели, голос делался тише, наконец, наступило молчание.

- Что ты, тетя, - почти ласково сказала Айше, - я только соберу, сколько смогу, а потом, если хочешь, весь чай тебе отдам.

Сбитая с толку, Пагава молчала. Она смотрела на Айше недоверчиво и раздраженно. Она не верила, что кто - нибудь может отдать свой чай, и в то же время ее пугало спокойствие Айше. В это время сверху со свистом пролетел камень. Айше успела увернуться. Второй камень упал прямо к ногам Пагавы. Старуха погрозила швырявшему камни кулаком, и Айше увидела, что человек, стоявший на вершине холма, побежал.

Айше взяла Пагаву за руку, дала ей вторую корзину, и они молча стали собирать чай.

Этот день был неудачным. Айше собрала пятьдесят килограммов, а Пагава - пятнадцать.

Вечером Айше узнала, что в деревне появился второй брат Цинтарадзе, что он арестован вместе с Пагавой. Айше пошла в сельсовет и заявила, что старуха ни в чем не виновата, она только ругалась по несознательности и ее следует отпустить. Показания Айше записали.

Внизу, около клуба, Айше остановили молодые колхозники. Они говорили, что никому не позволят обижать ее, что она слава колхоза.

Айше слушала, опустив голову, а потом обратилась к ним с речью.

- Колхозники, - сказала она, - сегодня у меня такой день, такой день, думается, если убьют, - кровь не польется. Мне эту темную женщину, Пагаву, жалко. И я могла бы быть такой. Рядом с собой хорошего примера не видала. Я в газете прочитала про Марию Демченко и подумала, почему аджарская девушка не может так же хорошо поступать, как украинская. Когда мне Пагава работать мешала, мне за себя и за всех наших молодых страшно стало. Родись мы раньше, - может быть, были бы такими же. Вы, мужчины, осенью пойдете в Красную Армию. Девушки будут учиться. Подумайте о ваших матерях! Покажите свет старухам, научите их уважать себя!

На другой день к Айше пришли три старые аджарки и попросили почитать им газету. Объяснили, что сыновья прислали. Они рассказали Айше, что Пагаву выпустили, и она теперь стыдится выходить на улицу.

... Айше открыла глаза. В палате стало темнее. Солнце уходило за горы. Из окна виден был весь город. Маленькие дома, густо налепленные друг на друга, узкая река, широкие мосты...

В палату вошла сиделка.

- Завтра домой едем, дорогая, - сказала она, - дома воздух легче, дышать лучше, скорей болезнь пройдет.

Из Батуми в свое селение Королис - Тави Айше ехала на машине. Дорога шла в горах. Внизу бурлила мелкая горная речка, тянулись бесконечные бархатные пороги чайных плантаций, мелькали подвязанные, будто запеленутые мандариновые деревца.

На коленях у Айше лежала акуратно завернутая в газету книжка Лория «Чай». В ней рассказывалась история молодой аджарки, несмотря на все препятствия кончившей институт и вернувшейся в родное село агрономом. О такой судьбе давно мечтала Айше. Уже два года она училась в Батуми в средней школе. Через три года она кончит школу, потом вуз, а потом опять Королис - Тави - чай и цитрусовые.

Машина проехала мимо серо - голубой полуразрушенной греческой церкви, утонувшей в ржавом кустарнике, и остановилась у клуба. Айше легко поднялась по горной тропинке и тихонько вошла в дом. Родители еще спали.

Все та же городская комната с железной кроватью, выкрашенной в голубой цвет. На столе, покрытом белой салфеткой, лежат мыльница, «хлородонт», зубная щетка, красивая каменная пепельница с большим медведем, привезенная из Москвы.

С утра начали приходить гости. Айше встретила их с большим смущением. Это как раз были старики - самый строгий народ. Но смущение скоро прошло. Старики торжественно жали ей руку и опрашивали о здоровье...