Художественная самодеятельность - надежный путь к выявлению таящихся в рабочей молодежи дарований и к правильной организации молодежного досуга. Мы приветствуем творческие соревнования «самодеятелей». Это увлекательное начинание несомненно дает новый толчок к оживлению самодеятельных кружков.

Конкурс открыл оркестр Мясокомбината. Вокруг длинного стола перед сценой, блистая медью инструментов и усердно раздувая пузырями щеки, сидели оркестранты. Сидел пятнадцатилетний Вася - в маленькой, туго обтягивающей голову кепке, с лихо вздыбленным козырьком, гордо держа впереди себя кларнет. Всего Васю, казалось, можно было измерить двумя кларнетами. Напротив него выглядывал из - за баса, который твердо сидел на его плечах, дядя Алексей. Он редко и отрывисто дул в капсюль баса, и от каждого дуновения исчезали со старческого лица морщины, подгоняя одна другую. А у Микешина подпрыгивали две обросших волосами бородавки на правой щеке, и казалось, что одна из них все время старалась вцепиться в другую.

Звуки оркестра всколыхнули весь зал, они растворялись под длинным полуовальным потолком, как выпущенный отработанный пар. Когда оркестр замолк и Вася, обтирая слюну с губ, положил кларнет, и барабанщик сложил успокоившиеся тарелки, и бородавки Микешина на время затаили свою вражду, и в зале, отскрипев стульями, все уселись, Плытник начал доклад «О задачах самодеятельного искусства во второй пятилетке». Мерно раскачивается перед ним на шнурах микрофон. Спрятанные в двух, продольных стенах зала рупоры начали перестрелку словами и фразами доклада.

Четверо ребят, как видно райдомовские акробаты, чертят схему своего нового номера и громко спорят между собой. На них беспрерывно озираются с большим неудовольствием соседи, но они делают вид, что ничего не замечают, и упорно продолжают спорить:

- Я делаю с Митькой стойку, ты вертишься...

Их прерывают шумные аплодисменты, встречающие артиста Большого театра Дровянникова.

Облокотившись на трибуну, он рассказывает, как Васька, по прозвищу «голоколенец» на двадцать третьем году своей жизни не умевший «написать» трех букв на заборе, стал солистом Большого театра. Каждое слово говорит о пройденной суровой школе, об упорной работе, о силе в необходимости большевистской напористости.

Вместо оркестра у стола перед сценой жюри: Дровяников, профессор Московской консерватории, представители фабрик и заводов района, руководители самодеятельных коллективов, представители райкома и райдома комсомола.

На сцене строители новых цехов завода «Серп и молот» Осипов и Столяров, в черных картузах, красных кумачовых рубахах, исполняют на тамбовских рожках русские народные песни.

Счастливо улыбается в зале какой - то старичок с белой бородой, пересеченной несколькими рыжими дорожками. Встают в его воображении деревенская дорога, облако пыли, поднятое идущим стадом, и запах распаленного солнцем песка, перемешанного с конским навозом, приятно щекочет нос...

Меняются на сцене лица и инструменты. Хор домохозяек сменяют пляски, плясунов - музыканты...

В заключение Дровянников затягивает «Дубинушку», и припев подхватывает зал. Первый припев подтягивают сначала робко и неуверенно, но густой бас Дровянникова, как похвала учителя, придает каждому силу и уверенность. Весь зал тонет в пеоне, и уже выходящих из зала долго провожает до бесконечности протяжное:

- Да у - у - ухнем!...

А на улице Москва приветствует весной открытие конкурса и теплом встречает выходящих слушателей и участников.

Конкурс длился двенадцать дней и просмотрел 175 человек - одиночек самодеятельности. Инициатор конкурса - комсомол Пролетарского района Москвы. Задача конкурса - выявить самодеятельные силы одиночек района и наиболее способных из них послать на учебу и объединить в коллективы.

Ягодкин - рабочий - выдвиженец завода им. Войтовича, оседлав своим телом стул и, зажав меж колен балалайку, исполняет марш Буденного. Ему кажется, что сам он вместе с балалайкой под звуки маржа несется на лошади и от быстрой езды ветер хлещет в лицо и превращает в крылья полы кожаной куртки. Он подается вперед всем корпусом и пригибается еще ниже. Стул ерзает по полу и подпрыгивает на половицах...

Марш окончен, и, откинувшись корпусом на спинку стула, Ягодкин осаживает невидимого коня.

На сцене Кузнецов с маленькой вздернутой кверху картошечкой на конце носа. Он взглянул на людей в зале, на жену с трехлетним ребенком в правом углу, на стол жюри перед сценой и, отставив вперед правую ногу, начал читать «Левый марш» Маяковского. Он читает во весь голос, и лицо его от этого краснеет, кончик носа смотрит в потолок, и от углов губ протянулись к носу две косых морщинки.

Из правого угла раздается ребячий голос:

- Папа!... Папа!...

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.