Ангорская повесть
СТАРИКИ - всегда старики. Молодые - всегда молодые. У стариков руки трясутся, мутнеет взор, подгибаются колени, и тогда старики начинают уверять, что они познали истинную мудрость! А знаете, в чем заключается стариковская мудрость?
- Целуй ту руку, кисть которой ты не можешь свернуть. Где это написано, знает всякий правоверный мусульманин. Это написано в святой книге Ислама, которую тоже выдумали старики.
К шайтану (дьяволу) в крылья такую мудрость!! А вы говорите, что я богохульствую, и что я поношу Коран, и что дядя пророк откажет мне в пропуске в рай?! Пусть, меня от этого не убудет! Кааба и Кибла! Старики не были на высотах Кавказа и не умирали от проклятой лихорадки вместе с братьями нашими, русскими аскерами (солдатами). Уаллах! Там, познается истина, а не гнилая стариковская мудрость.
Вы говорите, что русские не братья, а враги гяуры (неверные), что русские всегда были злейшими собаками для всех потомков Османа? Какой эфрит (черт) вбил вам в мозги такие неправильные вещи? Я догадываюсь: опять старики, и во главе их - мулла Раххид. Пару вшей в его зеленую чалму, чтобы они принесли там хорошее и жирное потомство! Вы спрашиваете, где я научился так ругаться? Иншаллах! Я еще не так умею! Я могу выругаться так, что затрясутся небесные своды и старики от страха спрячутся в женские шальвары!
Клянусь гробом пророка! Русские показали, что такое настоящий газават (священная война)! Всех своих шейхов (почтенных стариков), всех имамов (духовных лиц), всех джинджи (знахарей) загнали они в преисподнюю на ужин джинам и бахарисам (разные виды чертей)! Пока я был у русских в плену, я многому научился. Не будь я Мурад, по прозвищу Худощавый, такой же бедняк, как вы, если я не знаю теперь, где истина.
Три десятка шайтанов! Какие же враги, какие же гяуры русские, если они на прощанье дали мне каравай хлеба, вот эту винтовку и еще пару гранат и сказали:
- Научи, братишка, своих, чтобы и они сделали так же, как мы. Да, они так и сказали: «братишка», а это на их языке значит больше, чем родной брат.
И вот я прихожу к вам и говорю эти слова, а в ответ вы грозите лириками, упоминаете падишаха и шепчете заклинания из корана. Пусть тысячи джинов (чертей) пронесутся над вашими домами и сорвут с них крыши, чтобы ветер проветрил ваши мозги. Знаете, что сделали русские со своим падишахом? Они сожгли его живьем, зарядили пеплом пушку и выстрелили в сторону моря! Разве не падишах, не мулла Раххид, не старики твердили нам все время:
- Харб-соны (после войны)! - И вот война с русскими кончилась, а уже настала новая война, когда и франки (французы), и энглизы (англичане), и эллины (греки) лезут к нам со всех сторон, и виноградники остаются неубранными, и уже не стало торговли, и вы питаетесь больше не баздырмой (вяленая говядина), а конской падалью. И что же мы слышим теперь? Все то же: - Харбсоны!
Но что же я трачу с вами слова, когда знаю наперед, что, придя домой, вы понесете десятую часть своего хлеба мулле, а жалкие крохи своих детей вы сдадите сборщику ашара (подать)?! Бедняки выесть, бедняками вы и останетесь! Вы прокляты от века и до века! Я даже знаю, что, если бы не эта русская винтовка, которая заряжена на пять зарядов и прошибает на десять шагов гранитную стену, - если бы не эта винтовка, вы связали бы мне руки и стащили к мулле. Солейман, сын Давида! Вы трусы, вы нищие вы вши в складках плаща муллы!
Не будь я Мурад, прозванный Худощавым, если я буду еще тратить с вами слова! Когда вы решите перебить всех вождей, эфенди и беев (имущие), забрать их добро себе, переселиться в их дома и жениться на их дочерях, - тогда приходите за мной; до тех пор вы меня не увидите. Так и знайте, не увидите, сыновья опаршивевших козлов и гулящих кошек! Клянусь задом эблиса!»
И в подтверждение своей длинной, но нескладной речи Мурад, прозванный Худощавым, стукнул об камень ложем винтовки, плюнул в толпу крестьян и скрылся в винограднике, - только его и видели.
- В его словах много правды, - сказал Ор-хан Горбоносый, - но, должно быть, все же его посетил аллах (т. е. - он сошел с ума), если так поносит муллу и падишаха. Где он скрывается? Кто носит ему пищу?
Никто не дал ему ответа. Крестьяне маленькой, затерянной в виноградниках и маковых плантациях, деревушки, жили заботами о сегодняшнем дне, и им очень мало дела до того, чем и как питаются другие, тем более такой бродяга, как Мурад. Что он хвастается тем, что участвовал в войне с русскими. Их так же, как его, повели в Кавказские горы, насулив блаженства на небе, если пойдут за зеленым знаменем пророка. Их так же, как его, сначала именовали сыновьями Османа и одевали в крепкие немецкие ботинки, а под конец гноили в вонючих окопах и скармливали малярийным комарам.
И вот они вернулись домой. Правда, жизнь стала тяжела, гораздо тяжелей, чем до войны с русскими, и Мурад говорит правду, что и франки, и энглизы, и особенно греки собираются на них войной. Но они себя провести не дадут. Пусть едой служит один виноградный жмых, а питьем - ключевая вода, но на войну, ни на какую войну они больше не пойдут.
Хорошо говорить Мураду, у которого во время его пребывания в русском плену умерла жена и маленький сын, и Мурад остался одиноким, как отбившийся от стада горный козел. А тот, у кого есть семья и маленький дом с плоской крышей, и хоть кусочек виноградника, - тот связан по рукам и ногам.
Анатолия велика и не скоро энглизы и франки доберутся до деревушки. Если же перебить всех ходжей и имамов, как советует Мурад, забрать их добро и поселиться в их домах, то ничего хорошего не выйдет: приедет вали, начальник вилайета, с султанскими аскерами, повесит несколько человек для примера на высоких чинарах, у остальных отберет все имущество, и жизнь станет подобна жизни диких чекалок. Нет, пусть уж Мурада заберут джины с его советами. Так - спокойней.
ОРХАН Горбоносый добрел до своего домика, сбросил мешок с маковыми головками с плеч и позвал жену:
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.