ЦЕНТР мирового революционного движения неуклонно передвигается в Англию. На эту страну всегда указывали и говорили: вот вам пример длительного классового мира; здесь даже ссорятся классы по - семейному: поторгуются и сойдутся на основе взаимных уступок. Англия и революция говорит буржуазия - вещи несовместимые.

Чтобы разрушить легенду о неприменимости в Англии революционных методов борьбы (а эту легенду нужно разрушить), достаточно заглянуть в прошлое Англии, и в прошлое той самой буржуазии, которая сейчас отплевывается во все стороны, при одном упоминании о революции. В Англии капитализм существовал не от века. Ему предшествовал феодализм - строй, основанный на эксплуатации помещиком зависимого и обязанного крестьянина. Капитализм же основан на том, что владелец денег и средств производства эксплуатирует свободного пролетария. В 17 веке Англия переживала переходную эпоху от феодализма к капитализму так же, как мы сейчас переживаем переходную эпоху от капитализма к социализму. Новый порядок жизни не мог установиться без уничтожения старого, метлой революционного насилия нужно было вымести весь хлам и мусор, остававшийся от эпохи рыцарского средневековья.

В это время Англия, после Голландии, была могущественнейшей страной в Европе. Ее мощь создавалась уже не закованной в железные латы рыцарской дружиной, - она создавалась торговлей, которая была огромным насосом, выкачивающим деньги из всех концов света. Пиратскими набегами «морских капитанов» на каждое про - ходящее судно, беззастенчивой торговлей человеческим товаром, беспощадной эксплуатацией населения колоний, торговым обманом, подкупами, - такими «милыми» способами собирались средства, необходимые для того, чтобы начать капиталистическое производство, такими путями создавался благочестивый капиталист того времени. Торговля забросила свои щупальца и в деревню, она перевернула там все, веками устоявшиеся отношения. Благодаря спросу на шерсть, стало выгоднее разводить скот, чем эксплуатировать крестьянина. Поэтому крестьяне сгонялись с земли, и вся страна была наводнена голодными бродягами. Томас Мор писал: «Овцы пожирают людей... Овцы поглощают целые города, поля, селения. Дворяне обращают свои земли в пастбища, они разрушают усадьбы, сжигают с лица земли целые селения и ничего не оставляют на месте, кроме церкви и овчарки». Но не только ради овец терпело крестьянство неслыханные муки. Среди крупных помещиков распространилась ужасная мода - устраивать огромные парки для охоты, которая щекотала потрепанные нервы развращенного придворного щеголя. Тысячи десятин земли «очищались от людей» и заселялись кабанами, охота на которых была особенно излюбленной.

Помещики в большей своей части становились постепенно капиталистами, становились союзниками городской буржуазии в борьбе за «свободную» от феодальных пут собственность. А, с другой стороны, из разоренного крестьянства создавались кадры пролетариев, необходимые для нарождающейся капиталистической мануфактуры.

Бродяжничество преследовалось с неслыханной жестокостью: этим способом разоренного крестьянина загоняли на фабрику. Ежегодно казнили более 2 - х тысяч бродяг. Каждый, кто доносил на «уклоняющегося от работы», имел право обратить его в своего раба. Беглому бродяге выжигали каленым железом на груди букву «S» и на шею одевали тяжелое железное кольцо; при повторении бродяжничества ему отрезывалось половина уха, а если его ловили в третий раз, то предавали казни посредством колесования.

Таково было победоносное шествие новорожденного капитализма, «источавшего кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят».

Но на дороге стояло королевское самодержавие, опирающееся на придворную аристократию. «Двор», наполненный вырождающимся дворянством, поглощал огромные суммы денег: на свои балы, наряды, пиршества, дикие развлечения, роскошные убранства дворцов, на содержание тысячного штата прислуги. Все это требовало огромных денег, которые королевская власть сколачивала целой системой вымогательств. В такой обстановке буржуа не был уверен в том, что его собственность принадлежит ему раз и навсегда; чтобы сделать собственность священной и неприкосновенной, нужно было посадить другое правительство, а это - выгнать в шею. «Ничто так легко не приводит англичанина к возмущению, - пишет певец буржуазии Мильтон, - как рука власти, направленная к его кошельку». Партией кошелька были пуритане. Они считали себя партией Христа, но в то время вся политическая борьба одевалась в пеструю одежду всяких религиозных споров. «Христу и собственнику приходится бороться с одним и тем же противником» - писал Мильтон. Бережливость и скряжничестве были главными добродетелями пуритан, этих рыцарей капиталистического накопления. Особенно упорно боролись они против обилия праздников, ибо интересы эксплуатации требовали непрерывной работы. Они даже умудрились срубить в Лондоне дуб, возле которого по обычаю устраивались народные гулянья.

Буржуазия в борьбе с королем имела один важный козырь: право парламента утверждать налоги. Король мог делать все что угодно, но денежки, без согласия представителей купечества и торгового дворянства, он не мог заполучить. Каждый раз, когда двору необходимы были новые средства, парламент ставил условием: дадим налоги, если дашь вольности, если обеспечишь неприкосновенность буржуазной собственности. Обещания короли давали охотно, но когда деньги были уже в кармане, у них исчезала всякая охота выполнять их, налоги растрачивались быстро, снова созывался парламент и комедия повторялась. Положение ухудшалось, расточительность двора все возрастала и буржуазии становилось ясно, что добиться своего можно только революционными методами. И она приступает к действиям.

Вновь собравшийся парламент 1641 г. сразу повел себя как хозяин страны. Англия услышала новые речи: «законы нам больше не помогают, ибо пока заседает парламент эти блудницы (читай корольи правители), как замерзшие змеи, дают своему яду высохнуть; но стоит только парламенту разойтись, и сейчас же начнет изливаться их яд и будет причинять еще больший вред, чем прежде. Что же надо делать? Что же, - то, что нельзя вылечить пластырем, должен вылечить нож».

В это время на сцену выступил главный участник всех революций - народная масса. Хозяйничанье ненасытного двора привело к застою в промыслах и торговле, бедняки нищали и голодали. С дубинами, мечами и палками они собирались толпами и нападали на дворцы особо ненавистных чиновников. Под влиянием их угроз крупнейшие советники короля и его любимцы должны были на коленях выслушать обвинение в измене, продажности и сложили головы на эшафоте под радостные крики масс, собравшихся из всех предместий Лондона. На улицах начались стычки между «кавалерами» - придворными дворянами, и пуританами, которых тогда называли «круглоголовыми». Король и его клика задумали раздавить разраставшееся движение неожиданным натиском. Этот маневр тотчас же стал известным и из всех соседних графств поспешили в столицу тысячи крестьян. В Лондоне же горожане быстро вооружались. Авантюра не удалась и темной ночью «король и его кавалеры» тайно бежали из Лондона.

Англия разделилась на две части: на одной стороне - отживающая феодальная знать, на другой - развивающаяся буржуазная Англия. Буржуазия, которая трусливо попыталась еще поторговаться, получила резкий и презрительный отказ короля удовлетворить какие бы то ни было ее требования. Спор между классами должен быть решен «железной игрой в кости», решен войной.

Невозможно здесь описать подробно весь ход борьбы. Достаточно сказать, что это была настоящая, беспощадная гражданская война, во многом напоминающая нашу. Партизанщина, поджоги и уничтожение замков, зверское обращение «кавалеров» с пленными, - всем этим полна история борьбы буржуазии за господство. Однако, в первое время революционная армия терпела поражение за поражением. Она состояла из наемных солдат и управлялась никчемными дворянами, перешедшими на сторону буржуазии лишь наполовину. Только угроза захвата королем Лондона и жесткой расправы с бунтовщиками заставила, наконец, буржуазию решиться пустить в армию крестьян. В этом состоит противоречие даже революционной буржуазии: она все время должна оглядываться на классы, которые стоят ниже ее на общественной лестнице и требования которых идут вразрез с ее интересами. Поэтому она всегда готова уступить, лишь бы сговориться с высшими классами.

Так же, как в нашей революции удалось разбить белых только после того, как мы выбросили клич «рабочий - на коня», так и Е английской революции поражения «кавалеров» начались с того времени, как в бой вступили «железнобокие» крестьянские кавалерийские отряды. Выдвинулись новые полководцы, невиданные в Англии: башмачники, истопники, извозчики, фургонщики. В двух решительных битвах войско короля было разгромлено, а сам король удрал в Шотландию. Глава армии - Кромвель - доносил парламенту: «Господь поражал их под нашими мечами, как колосья».

Оставалось только добыть короля. Захваченные королевские бумаги разрушили легенду о том, что король - де не виноват, это все злые советники портят. Революционный лагерь мог ожидать всяких новых козней, если король не будет в руках парламента. Король - последний обломок «великой рыцарской Британии» - был выкуплен у долго торговавшихся шотландцев за 400 тыс. фунтов.

Буржуазия торжествовала победу. Однако, очень скоро страна почувствовала, что новые правители немногим лучше старых. Верхушка капиталистов открыто использовала государственную машину для собственного обогащения. Земли, отнятые у придворного дворянства и у церкви, почти даром попадали в руки крупного купечества; банкиры исполняли свой революционный долг тем, что ссужали правительству деньги под чертовски Высокие проценты, и это снова привело к различного рода налогам и поборам. Колониальные войны, подкуп депутатов, растраты и даже фальшивомонетничество «влиятельных лиц» - снова нависало налоговым гнетом. И даже поэт того времени писал: «Какая польза от кровавой победы если грабеж и алчность делят между собой страну».

Естественно, что крестьянство и мелкая буржуазия перешли в оппозицию к правительству парламента. Партия мелкой буржуазии - «левеллеры», «уравнители» - требовала более решительной и быстрой расправы с королем и громко протестовала против закулисных переговоров, которые велись главарями буржуазии. Оставаясь сторонниками собственности, они стремились ограничить аппетиты «верхних 10 тысяч».

Буржуазия была между двух огней. С одной стороны, пользуясь бездеятельностью парламента, «кавалеры» собирали силы и втихомолку готовили переворот, а с другой - не менее ненавистные «уравнители» объединили под своими лозунгами большую часть солдатской массы, которая угрожала и в один прекрасный день могла своими мечами установить «диктатуру бедняков».

Кромвель - вождь буржуазии, был человек крупной железной воли и решительности и большой дипломат - в этот решающий момент стал действовать так, как - будто хотел заключить союз с обеими сторонами.

Несомненно, что Кромвель с большим удовольствием пошел бы на фактический союз с королём, которого в заключение можно было принудить к любым условиям. Однако, этого не случилось: было опубликовано письмо короля, из которого всем стало ясно, что он собирается обмануть Кромвеля так же, как Кромвель собирался обмануть «левеллеров». В письме были такие строки: «В надлежащий момент буду знать, как расправиться с этими молодцами (т. е. с главарями парламента). Я награжу их вместо шелковых штанов пеньковым галстуком (виселицей)». Это толкнуло буржуазию и ее вожака Кромвеля на временный союз с «уравнителями». Переменить политику пришлось тем быстрее и решительнее, что каждый день могло произойти уже долго подготовлявшееся восстание «кавалеров». «Если мы станем медлить, - говорили в парламенте, - появится король и скажет, кого первого повесить». Король не появился, но кавалеры, видя, что их карта бита, начали новую войну. Только благодаря поддержке крестьянского населения, еще уверенного, что новой кровью оно завоюет себе лучшую жизнь, удалось разгромить восставших.

Настал час расплаты с королем. Парламент назначил комиссию, которая должна была судить короля, принявшего сообщение об этом с насмешкой и с преувеличенной самонадеянностью, отказался от всякой защиты и только тогда, когда все судьи согласились со смертным приговором, он понял, что суд не комедию ломает, а решает судьбу его головы. Король заметался, заявил, что должен сделать важные предложения, но с ним уже было дело покончено.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.