все, что она хочет, пусть только назовет имена своих единомышленников. Мария отрицала все, не назвала никого.

Десять месяцев просидела в тюрьме, затем ее выпустили под надзор полиции. От полицейских глаз бежала в Станиславов. Была в Коломне. Здесь встретилась с другом, товарищем, которого полюбила. Они поженились. Вместе делили опасности и невзгоды нелегальной жизни. Но это продолжалось так недолго, промелькнуло словно солнечный луч в ненастье. Мужа - коммуниста вскоре арестовали и осудили на девять лет тюрьмы. Спустя два месяца попала в тюрьму и Мария.

Это заключение было самым тяжелым и страшным: Мария была беременна. Польская реакция разнуздалась и беспощадно расправлялась с революционерами. Из тюрем проникали вести о нечеловеческих пытках.

- Конец, - тихо говорит Мария. - Да, тогда я подумала: конец. Ну что ж, умру, но не скажу ничего... Жаль было ребенка...

Ее били, бросали на заплеванный, окровавленный пол, пытали тяжко и мучительно.

Дочка родилась в тюрьме. Назвала ее Октябриной, крестить не дала. В бесконечные тревожные тюремные ночи держала она свою девочку на руках и томилась: «Что будет с этим крохотным существом?» Но ни разу, даже в самые черные минуты, не являлась мысль отойти в сторону, сложить оружие.

- Я тогда много думала о вас, о советских товарищах, - рассказывает Мария. - Я знала, что придет расплата. Сердцем чувствовала, что как гроза, как клокочущая лава обрушится на головы врагов Красная Армия. Об этом дне я мечтала как о величайшем счастье...

Был суд. Мария прямо сказала, что она сторонница коммунистических идей. И больше ни слова от нее не добились. Ее приговорили к четырем годам тюремного заключения. Приговор выслушала спокойно. Только когда взглянула на ребенка, сердце сжалось от боли: больная дочка плакала.

Девочку можно было держать при себе только до полутора лет. Потом через организацию МОПР Октябрину передали одной рабочей семье, живущей в Варшаве.

В тюрьме Мария пополняла свое образование, читала все, что могла достать. В тюрьме же была создана ею нелегальная коммунистическая организация.

В 1937 году Мария вышла из полутемной, сырой камеры. Задержалась на миг у ворот: сколько тяжелых дней позади! Но путь остается прежним.

Поехала за ребенком, отвезла его к родным мужа, а сама поселилась во Львове и, по заданию партии, работала секретарем нелегального львовского комитета комсомола. Жила, где придется. Скрывалась от слежки, остерегалась провокаторов. Но не было такого задания партии, которое Мария не выполняла бы смело и решительно. Она забывала о сне, о еде, переезжала с места на место, встречаясь на конспиративных квартирах с низовыми организаторами, распространяя нелегальную литературу.

Надорванное в тюрьмах здоровье сдало. Но сама Мария не сдавалась... Человек незаурядной воли, она делала вид, что ничего не произошло и по-прежнему работала не покладая рук. Ночи напролет сидела над заветным томиком Ленина. Мужество укреплялось знанием того, куда надо идти. Жизнь, бесконечно тяжелая, полная лишений, окрылялась бессмертной идеей коммунизма.

И вот грянула война. Злополучная война, затеянная трусливым и бездарным польским правительством. Город был осажден, подвергался бомбардировкам. Мария никуда не ушла. - Я считала своим долгом быть там, где народ, переживать все то, что он переносит. Вдруг пронеслась весть: Красная Армия идет. Сердце заколотилось как бешеное. Это была такая радость, всю глубину которой может постичь только человек, испытавший многое в жизни. Красная Армия идет! Уже входит в город!

Я стояла на улице и плакала, и смеялась, и что - то кричала... Я не могу передать этого словами...

... Львов. Площадь Смолки. Высокий дом. В одной из многочисленных комнат Мария регистрирует комсомольцев. Надо проверить каждого, надо восстановить организацию. Комсомольцы Западной Украины выходят из подполья. Приходят и новые товарищи, желающие вступить в комсомол. Молодежь рвется к своей организации.

Вечером я снова встретил Марию в кинотеатре, на митинге трудящихся Львова. Огни прожекторов ярко освещали красные транспаранты, на которых были написаны прекрасные, величественные слова... Подняв сжатый кулак, Мария пела «Интернационал».

Когда выбирали президиум, кто - то громко назвал ее имя:

- Мария Соляк!

И она вздрогнула от шума аплодисментов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.