Красный лебедь

- Усов говорит, - оказал Володя, - если не будет сменщика, он согласен остаться один...

Борисов, погладив чехол, отошел от самолета, чиркнул спичкой, закурил.

- Я должен обязательно увезти отсюда девочку, - объяснял Володя. - Усов сам бы хотел с ней лететь, да у меня, Усов говорит, опыта нет. Он боится мне доверить сводки.

- И вот какой человек, этот ученый, - вздохнул Борисов. - «Сначала, - говорит, - возьмите чемодан. И чтобы осторожно». Я говорю: «Машина поднимает 200 килограммов. У меня почты на 140, да еще вы». «Хорошо, - отвечает он. - Я остаюсь. А вы возьмите чемодан».

Володя посмотрел на свои сапоги.

- У тебя машина двухместная ведь? Борисов бросил на снег папиросу, придавил ее подошвой.

- Понимаешь, Володя, я ему объясняю, что могу поднять только 200 килограммов. 140 весит почта. А он опять свое. «Я же, - говорит, - остаюсь, ио прошу вас лично, никому не передоверяя, сдать в Архангельске этот чемодан. Улица Павлина Виноградова, дом Советов, комната 219. Северная база Академии наук».

Володя стал совком накладывать снег в ведро.

Борисов потоптался на месте, похлопал рукой об руку, чтобы согреться, и сказал:

- Хочешь посмотреть на этот драгоценный для науки чемодан?

Володя вошел в комнату, поставил ведро со снегом на примус, вытащил из - под койки кадку с солониной, мешок с картошкой, взял со стола нож...

Занятый приготовлением ужина, он мог не смотреть на человека, ноги которого были толще туловища и лежали неподвижно, как две кувалды.

«Этот человек, - думал Володя, - член - корреспондент Академии наук, и потому он полетит на юг лечить свои ноги, а Галка?»

Что касается самого Володи, то ему - то все равно. Он решил быть художником и будет им, хотя бы пришлось ждать сменщика еще десять лет.

А Галку жалко, жалко Галку!

Неужели так вот и сидеть тут и смотреть, как погибает ребенок, и ничего, ничего не сделать?

Володя нарочно взвинчивает себя, и нож его с остервенением вонзается в картошку.

- Еще чайку? - осведомляется Усов у гостя.

Володя возмущен: «Это называется выдержкой, да? - усмехается он. - Это твердый характер? Нет. Это - самое явное лицемерие. Ложь».

- Я должен сказать вам, - обжигаясь чаем, кашляя и задыхаясь, говорит приезжий, обращаясь только к Усову, - что почти все попытки восстановить психическую жизнь человека не только в абсолютно первобытном состоянии, но даже в эпоху неолита основываются исключительно на догадках и предположениях, не имеющих никакой научной основы. И вот, - тут его голос прерывается, становится тихим до шепота, - я везу в своем чемодане...