«... Я своим примером заразила и Варю: собирается заниматься историей, говорит, что «стыдно не знать, что прежде делалось у нас».

«... Сегодня соловьевские лекции привели нас с Варей в полный восторг».

«... Я с жадностью набросилась на книги, но скачала растерялась перед большим выбором, не знала, за что взяться. Наконец, принялась за лекции международного права. Так как я читаю их во второй раз, то они легче усваиваются...»

«... Я читаю много. Я читаю теперь Коль - ба - в связи с этой книгой легче читаются лекции по международному праву».

С профессором Стороженко Мария Николаевна специально занималась Шекспиром, прочла всю имевшуюся в то время литературу о Шекспире. По совету того же профессора она изучала такие серьезные труды, как «Гамбургская драматургия» Лессинга и «Об искусстве» Тальма - книги, с которыми мало и современных артистов знакомо.

Любопытно проследить путь самообразования, который прошла Ермолова при помощи своих друзей. Она училась языкам у одной из передовых женщин того времени - К. П. Щепкиной. Со временем французским овладела настолько, что свободно читала «Философию искусства» Тэна.

Круг чтения ее был огромен. Она прекрасно знала всех русских классиков и большинство иностранных, и без книги в руках ее трудно было себе представить. Высокая культура ее сказывалась во всем, - та культура, которая особенно необходима артисту драмы.

С особенным увлечением она занималась историей, говоря, что играть исторические пьесы и даже классические нельзя, не зная основательно изображаемой эпохи. В ее библиотеке осталось много исторических книг, альбомов с историей костюма и пр. Я помню, как она говорила своему маленькому внуку, чтобы он непременно читал хорошие исторические романы, например Вальтер Скотта, которого она очень ценила.

Еще в театральной школе Мария Николаевна начала заниматься музыкой. Впоследствии она свободно играла в четыре руки Бетховена и других своих любимых композиторов. Старалась не пропустить хорошего концерта, а вернувшись, проигрывала на рояле слышанные вещи.

Среди друзей Ермоловой был старый седой профессор С. А. Юрьев - известный литературовед, энтузиаст. Он был глубоко неудовлетворен тем репертуаром, который выпадал на долю молодой артистки. И вот, когда ей назначили первый бенефис, Юрьев выбрал для нее пьесу Лопе де Вега «Овечий источник», которую сам и перевел в короткий срок. Пьеса эта рисует восстание крестьян против тирании владельца поселка «Овечий источник». Подняла восстание юная крестьянка Лауренсия, оскорбленная тираном.

Юрьев предвидел, какой образ сможет создать Ермолова в этой великолепной пьесе. И, действительно, в роли Лауренсии особенно ярко засверкал талант артистки - гражданки, артистки - трибуна. В этой роли прорвались наружу те мощные призывы к свободе, которые таились в душе актрисы, и зажгли молодежь. Спектакль превратился в бурную политическую манифестацию. Когда в последний раз опустился занавес, студенты бросились к театральному подъезду, остановили театральную карету, выпрягли лошадей, сами повезли ее и на руках внесли Ермолову в ее скромную квартиру.

Казалось, взошла звезда на этот раз. Но... вмешалась полиция, и после второго спектакля, где опять повторилась манифестация, пьесу сняли и запретили к постановке. Только революция опять дала ей место на сцене театра.

Запрещение пьесы было большим ударом для Ермоловой. Словно она потеряла любимое существо в расцвете его сил и жизни... И опять наступили годы мрака и бездействия. Случайные роли, подозрительность театрального начальства, боявшегося Ермоловой как «красной».

Ермолову, как говорится, «затирали». Но публику - особенно ее революционно настроенную часть, молодежь, учащихся - обмануть было трудно. Они чувствовали артистку «своей», любимой и рвались увидеть ее если не на сцене, то в концертах и на литературных вечерах.

Привлекало публику не только вдохновенное чтение Ермоловой, но и выбор стихов, в которых молодежь находила ответ на свои запросы и чаяния. Преобладающим свойством Ермоловой была, по выражению Стороженко, «страстная любовь к свободе и еще более страстная ненависть к тирании».

Дошло до того, что ей предложено было представлять список читаемых ею стихов на утверждение в полицию. Но и тут иногда на «бис» она читала что - нибудь, не вошедшее в список. И случалось, что за кулисами ее ждал полицмейстер, учтиво брал под руку и, выводя другим ходом, в своей собственной карете доставлял домой, чтобы помешать молодежи устраивать овации на улице.

Наконец, пришла роль Иоанны д'Арк, и это можно считать концом тернистого пути Ермоловой. Орлеанская дева была всегда любимым образом Ермоловой: она считала его самым светлым, самым чистым в мировой истории. Казалось бы, что общего между средневековой воительницей Иоанной и русской драматической актрисой Ермоловой? Но многое роднило их. Орлеанская дева - дочь народа. Она полна желания служить. своему народу, спасти его от врага и порабощения. Эти чувства находили отклик в душе молодой артистки. Те элементы чудесного, которые овладевали гениальной душой простой крестьянской девушки, были сродни порывам и мечтам этой, тоже рожденной в бедности девушки, искавшей выхода в виденьях творчества и искусства. «Тайные голоса» звучали и для той и для другой, хотя одна считала их «небесными голосами», а другая - голосами вдохновенья. Ермолова, играя Иоанну, играла как бы - самое себя. Убогое детство на церковном дворе, у кладбища, неугасимая вера в свое призвание, простота, безыскусственность, душевная чистота - все это помогло Ермоловой создать дивный и трогательный образ Иоанны и поставило артистку на ту вершину театральной славы и поклонения, с которой больше жизнь уже не сводила ее.

Вершина была достигнута, но ценою каких трудов, какого постоянного горения, работы над собой - это только сама Ермолова могла бы рассказать. И кончая рассказ о ней, я скажу одно: она любила искусство больше чем самое себя и всю жизнь отдала ему, не заботясь о личной выгоде, о личном успехе, слив себя всецело со своим родным и любимым ею коллективом Малого театра.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.