Трофим Лысенко

Генетики очень гордились тем, что при их участии учение о наследственности стало как бы разновидностью теории вероятности, ветвью математики, точнейшей из наук.

И в самом деле, генетика выросла в знание точное, строгое и... малоутешительное. Она объявила иллюзией надежды, которые возлагал Дарвин на человеческое вмешательство в дела живой природы. Генетики считали «удачным практиком», чем-то вроде «полузнахаря» великого Мичурина и вовсе не желали видеть созданные им 350 новых растений.

Человек - лишь созерцатель - вот вывод, который подсказывала «классическая генетика»; в лучшем случае человек-комбинатор явлений живой природы, но не творец их!

А на лысенковских делянках из семян, налившихся от «чужой» пыльцы, вырастала прекрасная пшеница. Где же обещанные генетиками «жалкие уродцы»? Казалось, что свежая кровь прилита к старым сортам и укрепляет их. Видимо, не слепой случай управлял отбором оплодотворяющей пыльцы: пшеница с обстриженными тычинками избирала пыльцу, от которой завязывала семена!

Эту избирательную способность растений Лысенко в свое время назвал прекрасными словами: «брак по любви».

А теперь Лысенко пошел еще дальше. Он объявил, что даже из ярового сорта, совершенно незимостойкого, можно вывести сорт, который будет зимовать в промерзшей земле сибирских степей.

Можно, утверждает Лысенко, «расшатать» яровую наследственность у пшеницы. А затем начать ее воспитывать. Сеять ее не весной, а осенью, в первые зимы оберегая от слишком сильного холода, и в течение 2-3 поколений на месте расшатанной яровой создается новая, озимая наследственность.

Воспитание как средство создания новых форм жизни! Это, может быть, самая гордая, самая величественная и самая человечная идея биолога - преобразователя природы!

Однако как можно даже подумать о перевоспитании «вещества наследственности»!

В том-то и дело, что для Лысенко давно уже стала ясна мифичность «вещества наследственности». Такого вещества, прячущегося в организме, не существует. Совсем иные законы, более прекрасные и более глубокие, управляют жизнью...

Все это небывалой силы нападение на правоверную генетику началось 15 лет назад, и поводом для его начала послужил совсем незначительный факт.

Трофиму Лысенко, сыну крестьянина-середняка из украинского села Карловки, было тогда 27 лет.

Он окончил полтавское училище садоводства, затем киевские двухгодичные курсы по селекции. Наконец, не оставляя работы, получил высшее образование в Киевском сельскохозяйственном институте.

Может быть, только особенное упорство выделяло Трофима Лысенко: жадность к знаниям и неуклонное движение по раз выбранной дороге. И еще одна очень характерная черта: свои знания он стремился немедленно претворять в дело.

В 1925 году Лысенко назначили в Азербайджан, в Ганджу, на опытную станцию, младшим специалистом по селекции бобовых.

На станции это была побочная работа. Главное был хлопок, «белое золото». Летом на него уходила почти вся вода оросительных каналов; бобовые оставались в забросе.

Лысенко начал с небольшой «революции» на порученном ему участке. Он не стал дожидаться весны: он высеял горох, вику, конские бобы, чечевицу осенью, когда, кстати, было сколько угодно свободной воды.

Естественно, он ожидал, что предстоящую зиму лучше всего вынесут сорта наиболее раннеспелые, те, которые развиваются быстрее всего. Но весной 1926 года раньше всех на делянке Горохов поспел горох «виктория» - та самая «виктория», которая на Украине никогда не торопилась завершить свой короткий гороховый век.

Что в этом было особенного? Пустяковая неувязка. Одно из тех исключений, о которых принято думать, что они подтверждают правило.

Но тут сказались еще две отличительных особенности Лысенко: зоркий глаз человека, который с детства своими руками привык выращивать растения, и придирчивое недоверие исследователя, свободного от преклонения перед «авторитетами» и установленными «правилами».