Но истребитель уже принял решение: он направил свою машину на ближайший к нему самолёт врага. Он тянул из последних сил, стремясь во что бы то ни стало настигнуть врага.

Наши бойцы, с тревогой следившие за ходом этого поединка, замерли, когда обе машины на короткое, еле уловимое мгновение остановились в воздухе и, рассыпаясь по частям и оставляя дымный след, стали падать вниз...

Нагорный сделал паузу, чтобы зажечь потухшую трубку.

- Он остался жив? - спросила санитарка.

- Да, ему удалось выпрыгнуть с парашютом. Но злоключения его на этом не кончились. Два оставшихся «мессера» непрерывно кружились над парашютистом, поливая лётчика из пулемётов. Вот одна очередь пробила купол, другая перерезала несколько строп, Парашют накренился и быстрее пошёл вниз. Ветром его начало относить в сторону высоты, занятой немцами.

Увидев своего товарища, летящего прямо в пасть врагу, гвардейцы, не сговариваясь, даже не взглянув друг на друга, точно по команде, бросились снимать полушубки, освобождаться от подсумков, вещевых мешков. Схватив винтовки, они молча так, словно их одновременно вытолкнули вперёд, ринулись наверх. Увязая в снегу, падая и снова поднимаясь, они бежали, а когда не хватало дыхания, шли шагом, ползли на корточках, перебирая по снегу замёрзшими руками. Они словно не замечали, как вокруг них стали рваться мины, как противно затакал немецкий пулемёт. Они смотрели вверх, где над деревьями, как знамя, спускался парашют, показывая им путь. И чем ниже спускался он, тем больше спешили гвардейцы.

Немцы не ожидали этой безмолвной, ошеломительной атаки. Гвардейцы стремительно ворвались в блиндажи, доставая своими штыками каждого, куда бы он ни прятался... Когда всё было кончено, бойцы сами поразились чуду, которое совершили за эти четверть часа...

- А лётчик? - снова спросила санитарка.

- Лётчик? Что ж лётчик... Он был ошеломлён падением и не сразу понял, что с ним произошло. К тому же в воздухе снова послышался гул немецких моторов и на головы гвардейцев посыпались новые мешки с продовольствием и патронами, которые чуть - чуть опоздали, но были тем не менее встречены с большим ликованием...

В блиндаж вошёл вестовой:

- Товарищ Рукавичкина, к командиру!

- Сейчас, - сказала санитарка, вставая. - Я ещё приду, и вы доскажете. Ладно? Вы ведь ночуете у нас, товарищ лейтенант? Мы вас не отпустим сегодня, так и знайте, - закончила она уже в дверях.

«Рукавичкина... Рукавичкина... - повторял про себя лётчик. - Где же я встречал эту фамилию?» Она была знакома до последней буквы.

- О вашей санитарке в газете не писали? - спросил Нагорный пожилого командира.

- Нет ещё, - ответил командир, - но напишут, помяните моё слово, обязательно напишут. Хорошая девушка! Раненые не нахвалятся. Письма пишет за них домой... А сама вот не получает. И, странное дело, как устроено женское сердце: война идёт, а она боится, не забыл ли её муж. От него пять месяцев известий нет...

- Н - да... Пять месяцев - это не шутка!

Все замолчали. Стало слышно, как вдали ухают тяжёлые орудия. Каждый думал о своём.

- Ну, а чем же кончилась история с тем лётчиком? - спохватился вдруг командир. - Наградили, небось?

- Какое там... Командир эскадрильи ему выговор дал за нарушение приказа. Впрочем, за храбрость тоже отметил, потом... Но рассказывал - то я к чему? Во время атаки той двенадцать гвардейцев смертью героев пали. И командир... Тринадцать за одного! Лётчик не забыл об этом и никогда не забудет. Чтобы всегда помнить о них, он переписал их фамилии на доске приборов в своей машине. Он поклялся за каждого гвардейца сбить, по крайней мере, по одному самолёту врага.

- Ну и как? Сбивает?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.