Нет, конечно, он отказывает полковнику. Клим Иванович Самгин в первых трех томах романа Горького еще не переходит к прямому действию. Он только свидетель, созерцатель, пассивное лицо. Он еще не нашел себя, он прислушивается к различным «системам фраз», прикидывает всевозможные теории и верования.

И при всей его умственной несамостоятельности есть у Самгина определенные симпатии и антипатии. Ему явно враждебна «кутузовщина» революционное, действенное учение, воплотившееся для Самгина в лице большевика Кутузова, он тяготеет к пассивной философии бывшего своего учителя Томилина, ему симпатичен утонченный индивидуализм декадентки Нехаевой.

Короче, ему приятны те учения, которые не требуют от него ничего и позволяют ему, Самгину, оставаться Самгиным.

Его настоящее отношение к революции сказалось при первом же столкновении с ней, В тревожные дни 1905 года. В эти дни все происходящее вокруг: демонстрации, стачки, баррикадные бои - кажется Самгину особенно уродливым, никчемным, бессмысленным. По всегдашней своей привычке он жаждет найти во всем этом смешное, унизительное, но, к возмущению своему, найти не может. Около его дома строят баррикады, защитники их ночуют у него в квартире, но он держится от них в стороне, он ждет не дождется, чтоб они ушли. Попросту Клим Иванович Самгин боится, отчаянно боится за свою шкуру.

Его гнетет животный страх за себя, страх обывателя.

Он и есть обыватель. Под пестрой грудой замысловатых афоризмов, под книжным хламом скептицизма и критицизма таится жалконькая душонка обывателя, окуровца, - душонка, «рожденная ползать». И всей ненавистью своей бескрылой души Самгин ненавидит революцию. Он знает, что ветер сдует с него позолоту, обнажит его «я» во всей его неприглядности.

Заигрывания Самгина с революцией и марксизмом - одна из многих поз, так легко перенимаемых им. Но ненависть его к царю неподдельна: Самгин ненавидит ничтожного «красивенького» человечка за то, что он обманул ожиданья, за то, что он не в силах охранить его, Самгина, от надвигающейся бури.

Чем ближе эта буря, тем злее и откровеннее становится Самгин. Изменения его нельзя даже назвать эволюцией.

Мертвенькая душа Самгина неподвижна. Меняется время. В годы империалистической бойни (IV том повести) «временно - обязанный революционер» 900 - х годов становится откровенным «оборонцем». Он грудью встает на защиту «отечества».

Это - его отечество. Старая Россия была подлинным отечеством Самгиных. В грязных и тесных ее закоулках во множестве расплодились эти философствующие тараканы. В удушающей скуке, в «ерундистике российской» для всего мало - мальски яркого из интеллигенции было два пути. Первый путь - путь в революцию, его избирают в повести Кутузов, Поярков, Любаша Сомова, Спивак... Второй путь - путь увядания, гибели моральной и физической.

Погибают хорошие знакомые Самгина, в чем - то похожие на него, тоже немного «выдуманные», но более значительные, более талантливые чем он. Стреляется Лютов, умирает зарубленный казаками Туробоев, расстрелян желчный и умный Тагильский. Пропадает впустую необыкновенная красота Алины Телепневой и Марины Премировой. Только Самгин невредим. Только он приобретает вес и значение, ибо всем существом своим, всем уменьем опошлить лучшее, что дано человеку, служит он настоящему хозяину страны - капитализму.

Смерть помешала Горькому закончить свою эпопею. Но в набросках и отрывках великий писатель успел уничтожить ненавистного ему героя. Потому что всю свою творческую жизнь больше всего ненавидел Горький обывательщину, как бы она ни принаряжалась. Клим Самгин, ненавидящий народ, Самгин, для которого «Ленин - личный враг», в повести Горького раздавлен революционным народом. «Прочь с дороги, таракан!» - кричит ему матрос в одном из сохранившихся фрагментов.

Нужно ли было писать об этом «таракане»? Стоило ли посвящать ему тысячи страниц, показывать события огромного значения в тусклом восприятии этого человечка? Да, стоило, тысячу раз стоило. И не только потому, что Самгины, эти высокограмотные обыватели, наложили свою свинцовую печать почти на полвека культурной и умственной жизни России. Стоило потому, что Самгины живучи как клопы и тараканы.

Горький приступил к работе над своей эпопеей заграницей. Он писал ее одновременно с громовыми статьями, защищавшими СССР от клеветы. В то время его засыпали письмами эмигранты внешние и внутренние.

Письма эти свидетельствовали о том, что Клим Иванович Самгин еще влачит свое существование.

Он влачит его и по сей час. Двуличный, скользкий, ничтожненький, он объявляется время от времени то там, то тут, оскверняя своим дыханием нашу действительность. Озлобленный на то, что нет ему места в нашей жизни, он гадит, он вредит из - за угла, принимая разные обличья. Разве не Самгины сидели на скамье подсудимых во время недавних процессов троцкистско - фашистских бандитов?

Лишенный способности большого дыхания, ненавидящий все живое, стремящийся все упростить и опошлить, проникает Самгин в искусство и литературу.

К литературе Клим Иванович Самгин тяготеет давно, считая равнодушие свое, проистекающее из нищеты душевной, величественным бесстрастием писателя.

Проникнув в критику, Самгин опошляет лучшее, что есть в искусстве. Особенно остро реагирует он на всякую попытку разоблачить его, Самгина.

Не даром пытались затемнить истинный смысл романа Горького троцкистские последыши Авербах и Горбачев.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.