Уважаемые товарищи!

Я работаю в Институте по изучению профессиональных болезней, произвожу опыты над контрастной чувствительностью человеческого глаза.

Ни читать, ни писать испытуемый, по условиям опыта, не имеет права: надо, чтобы в течение десятиминутного перерыва глаз был свободен от всякой работы, отдыхал...

Чтобы моему испытуемому не было скучно, я читаю ему вслух. Выбор книг у нас самый разнообразный.

Наднях довелось мне читать одному из своих испытуемых книжечку издания 1938 года. Издана она Гослитиздатом. Это сборник рассказов в большинстве еще малоизвестных авторов. И называется эта книжечка «Молодость».

И вот, после примерно получасового чтения я услышал беспомощный возглас моего испытуемого:

- Ой, там еще много? Скучно что - то...

Такой отзыв мне пришлось слышать впервые. И я невольно задумался. В чем же дело, товарищи?

Когда ушел мой испытуемый, я перечитал еще раз книжку, чтобы проверить свое и чужое впечатление. И кончив, подумал: «А ведь он прав. Скучная получилась книжка».

Как будто бы все на месте. Небольшие рассказы написаны с искренним желанием показать наших людей, показать, чем они живут, за что болеют. И все - таки...

Все - таки нет ни одного рассказа, прочитав первые строчки которого нельзя было бы предсказать, каков будет конец.

Говоря так, я отнюдь не требую неожиданных концовок, как в рассказах О. Генри. Мне бы хотелось только, чтобы конец рассказа более последовательно вытекал из характера героев, из внутренней логики описываемых событий, а не был бы таковым только потому, что «так чаще всего бывает», «так чаще всего об этом пишут», так автор якобы «сам видел» и т. д. Это же все слабые доводы... Художественная правда располагает иными доказательствами.

Неплох по замыслу рассказ Гребнева «Виноград». Американец - турист, путешествующий по Северному Кавказу, неожиданно попадает в неприятное положение. Соблазненный видом виноградных лоз, посаженных вдоль дороги, он сделал попытку полакомиться вкусными ягодами. Неожиданное появление сторожа - кабардинца спугнуло иностранного гостя, и он постыдно бежал, оставив на «месте преступления» перочинный ножик. Сторож пускается в погоню. Стойко приготовившись заплатить положенный штраф, американец с изумлением узнает, что... «все виноградники и бахчи вдоль дороги засажены, но решению кабардино-балкарской областной партийной конференции, колхозами для путников...»

Неплохой рассказ, но сколько здесь ненужных, отяжеляющих подробностей... И это несмотря на малые размеры рассказа (он едва ли не самый короткий изо всех). К чему так старательно описывать раздражение Кузнецова против своего спутника - американца? Зачем столько места уделять странной способности американца уметь (хотя и скверно) изъясняться по - русски и вдруг начисто забывать этот язык?

Создается впечатление, что тов. Гребнев описал некое фактическое происшествие и описал его честно, во всех подробностях. А вот художественного чутья, чтобы отделить более важное от менее важного, типичное от нетипичного, у Гребнева не хватило.

В рассказе Меньшикова весьма примитивно показана классовая борьба. В ненецкий чум приезжает русская учительница Наташа. Идет разговор о том, что маленькой девочке Нярвей надо поступить в школу. С первых же строк ясно, что хозяин - кулак против этого. Ясно заранее, что девочка учиться будет. Плохо изображая людей, Меньшиков перегрузил рассказ разными «экзотическими» подробностями, щеголяя своим знанием нескольких ненецких фраз.

Рассказ тов. Первенцева «Шестнадцатая весна» идет первым в сборнике. Первенцева после «Кочубея» уже трудно причислить к молодым, начинающим авторам. Но язык, которым написан рассказ «Шестнадцатая весна», оставляет желать много лучшего.

Вот одна из фраз: «Настигало знойное лето, а с ним пыль, пот, мухи, оводы, разная мелкая мошкара». Кого настигала вся эта пестрая компания, почему - то не указано.

Или еще: «В руках Никифор держал карандаш, который чертил неуклюжие цифры» и т. д. Вероятно, это был очень крупный карандаш, тов. Первенцев, если ему не удалось поместиться в одной руке?

Стилистические неряшливости встречаются и в других рассказах. Например, Левченко в рассказе «Овсей Чумак» пишет: «Овсея стало лихорадить, словно это была температура его собственного тела. С тютюном он начал огребать ее (!) в кучи» (стр. 78).

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.