Американчик

А сейчас Американчик поставил Владлена погонычем к деду. Должны были они бороновать. Но Владлен немедленно внес в бороньбу рационализаторские улучшения и на другой день попросился, чтобы деда перевели, а он станет бороновать один, и за погоныча и за бороновальщика. И один забороновал больше всех.

Американчик гордился сыном... но не настолько, чтобы забывать себя: он был молод и самолюбив. А тут еще кто-то из завистников попрекнул его, что, пользуясь правом бригадира, он отдал сыну наипервейшую лошадь. И он застыдился. Все дело было в том, что это была та самая антипова кобылка, и как-то так вышло, что оба Шелдяковы, и отец и сын, будучи конюхами, лучше всего ходили за своей бывшей кобылкой. Оттого и вышла она наипервейшей.

В обед Владлен, наскоро отведав ударных щей с мясом и жареной картошки, побежал к балке. Рубашонка у него подозрительно оттопыривалась. Добежав, он свистнул, и перед ним точно из-под земли выросли три паренька, один другого меньше, но все неестественно толстые. Они-то, собственно, и должны были составить ударный пионерский экипаж для полета на стратостате к солнцу. Ежедневно у них происходили совещания. Сам стратостат находился еще в стадии подготовительных работ, вернее, в стадии заготовки материалов. Владлен только что раздобыл у бабки Анисьи старую, в восемь полотнищ шитую, еще в приданое ей положенную саржевую юбку. Оболочка для стратостата должна была, по всем видимостям, выйти на все сто! Остальные энтузиасты приволокли: кто - соломенный мат с парников, для того чтобы будущим стратонавтам было мягко спать, а кто - консервную банку, удочку и живых червей...

- Это еще что? - заорал Владлен.

- А ничего! - с большим достоинством ответил самый младший. Был он рыжий, веснушчатый и рьяный. - Это, когда в воздухе летишь, чтобы нескучно было, воздушных рыб ловить.

- Эх ты! - снисходительно оказал Владлен. - Не знаешь, что в воздухе рыб нет. Воздух состоит из водорода и...

Самый младший неожиданно пустился в пляс.

Солнышко уж очень хорошо грело, и только что он пообедал, и в каганки вчера выиграл, и еще предстояло лететь на стратостате...

Владлен было нахмурился, но ноги сами собою пошли у него в присядку...

В эту минуту к ребятам подошел Американчик.

- Ну-ка, товарищ барабанщик, - сказал он, - пойдем, я тебе лошадь сменяю. Мне эта нужна. Я тебе «Демона» дам.

А «Демоном» звалась кобылка лет семнадцати. Ее пускали уже на последний сев, думая потом свести на живодерню.

Не вынеся этакого позора - он вот на стратостате полетит, а ему полумертвого одра дают, - Владлен разревелся.

- Я парторгу скажу, - всхлипывал Владлен. - Я не посмотрю на тебя, что ты отец! Я тебе покажу, как администрировать! Обезличку разводить!

Только вчера переписывал он печатными буквами бригадную стенгазету, и лозунги эти крепко ему запомнились.

- Товарищ планерист, а товарищ планерист! - успокаивал отец сына. - Гражданин радиотехник! Обожди! Я тебе базу подведу... - и он рассказал, чего боится: люди могут попрекнуть, что кобылка раньше была его.

Владлен презрительно фыркнул.

- Это что такое значит: лошадь моя? - опросил он еще презрительней.

Американчик обомлел. Он как-то ни разу не подумал, что уже существуют живые люди, которые не знают, что значит «моя лошадь».

Невольно ему вспомнилась сцена у конюшни, когда он наставил винтовку на отца. Тогда он не понимал отца, а теперь сын не понимает его... И вдруг он захохотал, остановившись посреди поля, могучий, румяный, упиравшийся, казалось, плечами в небо. Ой, до чего же здорово, что сын не понимает его, что перерос его сын!...