Наконец наступает это долгожданное утро. Шофер Бийской туристской базы Сеня - обаятельное жизнерадостное существо - заводит мотор. Рюкзаки, палатки, топоры, ведра, кухонные, лагерные принадлежности осторожно погружаются на машину. В путь!

Проехав новый наплывной мост через Бию, шофер переключает скорость, и машина, рванувшись, летит по превосходному шоссе. Он» мягко шелестит под шинами и уводит «ас в глубь древней, овеянной легендами страны.

Ревут сирены... Мелькают кузова натруженных товарами грузовиков. Вихрь подбрасывает крупинки щебня и долго крутит их в воздухе. Происходят замечательные перемены в пейзаже. Все ярче разгораются краски на палитре луговых цветов. Все резче обрисовываются силуэты подернутых дымкой гор. Показывается скалистая вершина Бабыргана, далеко вышедшего за цепь горных кряжей одинокого стража Алтая. Спидометр отсчитывает километры.

Еще мост. Крошечный, деревянный. Причудливо извиваясь, бежала внизу река. Оборачивая коричневое от загара лицо, Сеня кричит нам: - Проехали границу Ойротии!

Значит, правда? Значит, мы уже на территории, которую некогда пересекали полчища Чингисхана? Встают картины воинственных сражений. Храбрые, засевшие в горах люди, называющие себя «ойрот-кижи» («ойротским народом»), ожесточенно защищают свою жизнь от наступающих орд. Гранитными глыбами загораживают они целые ущелья... Несколько поворотов - и перед нами открывается чудесная панорама города, разбросавшего свои строения у подножия окутанных синевой гор.

Столица Ойротии - Ойрот-Тура - пленяет своей молодостью. Здесь все овеяно духом созидания.

Вот новая больница, вот театр, вот почта. Крепкие, добротные, привлекательные дома. Гудит везущий почту грузовик. Легко взлетает на мост стайка велосипедистов. Ритмично покачивается в седле молодая колхозница, приехавшая в город за покупками. Из типографии принесли кипу свежих номеров национальной газеты «Кзыл-Ойрот».

Вывеска на двух языках: «Ойротский педагогический техникум».

На площади маршируют физкультурники. Бронзовые, скуластые юноши и девушки с увлечением поют родную песню. Они улыбаются нам. Идут партийные работники, студенты, кооператоры, школьники. Гулко раздаются шаги на деревянных тротуарах молодой, растущей столицы. Всякому, кто приедет в Ойрот-Туру, не миновать краеведческого музея. Здесь есть потрясающие экспонаты. Один вид первобытного плуга - андыгана - красноречивей всяких речей рисует убожество земледелия в дореволюционной Ойротии.

Под стеклом витрины лежит пожелтевшая от времени книга «Требник на алтайском языке». Это - орудие духовного порабощения, которое несла в народ алтайская православная миссия. Если и были в Ойротии школы, то только духовные; если и были книги, го только религиозные. Ойроты не имели своей национальной литературы. Шесть процентов грамотных среди населения целой страны - таков ужасающий итог поповской работы (сейчас грамотных восемьдесят семь процентов!). Третий экспонат находится в особой комнате. Это манекен шамана в полном колдовском облачении, с бубном в руках. Кажется, вот сейчас он закружится, загремит колокольцами и забормочет бесноватые слова... Но нет, никуда не уйдет отсюда шаман! В путь! В путь!

Сирена Сени настойчиво гудит как охотничий рог.

Грузим поклажу, грузим себя, от всего сердца прощаемся с Ойрот-Турой и мчимся снова к знаменитой автомагистрали Алтая, с которой мы расстались два дня назад. Дорога становится круче, а виды - прекраснее. Тесно прижавшись к отвесным скалам, мы летим рядом с рекой, прославленной поэтическим гением народа. Это Катунь.

Вот рвется она через каменные преграды, кипя белой пеной. У Манжерокского порога она бурлит, пенится, прекрасная в своем гневе, и, рассыпав в воздухе сверкающие брызги, с силой устремляется вниз...

Шоссе извивается. Оно то припадает к подошвам покрытых густой растительностью гор, то отскакивает в сторону.

У Усть-Сельминского моста все машины обычно делают остановку. Здесь заправочный пункт. С невольной грустью расстаемся мы с чуйским автомобильным трактом, гордостью дорожного строительства в Сибири. Никогда ничего подобного здесь не было. До Монголии, на протяжении 600 километров, шла мучительная колесная дорога. Лихом поминали ее ямщики. Сколько погибло здесь лошадей, сколько повозок полетело в бездну! Все преобразила пятилетка. Широкую автомобильную аллею пробивали в скалах. Через реки перекинули мосты, и тракт превратился в оживленнейшую автомагистраль...

Этот день ярко встает в памяти. Из Аскатской туристской базы мы на лошадях поехали в селение Верхний Анос. Ми видели долину, в которую издревле приходили кочевники. Они рубили жерди, сооружали каркас, покрывали его корой. Так возникало жилье. Внутри конусообразных аилов пылал очаг. Зимней порой он согревал своим теплом спины продрогших людей.

Убогая жизнь шла своим чередом. Пастбища истощались. Бай за долги уводил последнюю овцу. Кончался запас сырчиков. Пустели кожаные ведра, наполненные арачкой - самогонкой. Голод надвигался на становища. Не вился больше дымок над аилами. Навьючив жалкий скарб на лошадей, ойроты уходили искать новые пастбища, новые места. Круг замыкался.

Мы видели долину, где рядом с аилами уже стояли избы. В яслях сидели крепкие малыши и уплетали за обе щеки кашу. Окончив еду, они торжественно отправились мыть руки и полоскать рот. Мы вспомнили, что народ, обитавший среди рек и озер, никогда не мылся. «Нельзя, - говорили старики-ойроты, - вода уносит счастье».

Мы бродили по селению Верхний Анос, заходили в кузницу, в баню, заглядывали в окна жилищ. Там стояли шкафы со стеклянной посудой. Старухи выходили на крыльцо. На них была обычная городская одежда. Традиционный «чегедек» - наряд, железной броней стягивавший тело замужней женщины-ойротки, - теперь канул в вечность.

Нам привели старого кайчи (сказочника). Перебирая струны своего старинного инструмента, он спел нам былину про Сартык-пая.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.