И понятно, отчего туляки на поле брани стояли против врагов тверже гранита, ведь к оружию привыкали с детства, мальчишками ворон били из отцовских ружей навскидку, знали секреты точного огня и штыкового удара.

В царствование наследников Петровых Тула от турецких и иных войн была уже отгорожена тысячеверстными расстояниями. А все же Тула воевала. Воевала у горящих печей и сверлильных станков, у чугунных наковален и в рудничных забоях. Потом рабочим дралась за Отчизну.

Нет, неотделима история Тулы от ее железных заводов. Ковалась эта история руками мастеров-оружейников, закалялась в горниле выигранных тульскими клинками баталий.

Катится колесница российской истории, норовя держаться колеи европейской. А отсюда новые напасти. Вот он – 1812-й, держись, держава, выручай, Тула! И Тула выручала. Обоз за обозом слал город к Москве. Лошадей едва хватало вывозить пехотные ружья и солдатские тесаки, тяжелые драгунские шашки и седельные пистолеты. Работа шла круглосуточно.

А враг все ближе. «Я иду на Москву и в одно или два сражения все кончу... Я сожгу Тулу и обезоружу Россию», – говорил Наполеон. Что ж, в известной прозорливости императору не откажешь, понимал, что, пока Тула работает, Россию не сломишь. Сановный царский двор настаивал на эвакуации оружейного завода в Ижевск. Кутузов противился: оружие нужно сейчас, без него армия наступать не может. И оружейники в ответ на доверие державы старались; 600 тысяч ружей, выпущенных ими за 2 года, не считая прочего оружия, – таков был их вклад в победу над Наполеоном. Но не только.

Послала Тула на войну и свое ополчение, в котором без малого насчитывалось 16 тысяч человек. И дралось оно с такими отменными искусством и дерзостью, что Кутузов повелел зачислить туляков в регулярную армию, в составе которой в 1814 году вступили они в Париж. И новые имена туляков сверкали славой в русской истории: знаменитого партизанского командира генерал-лейтенанта И. С. Дорохова, генералов Д. С. Дохтурова, М. А. Арсеньева, А. Ф. Щербакова.

«Ох, Тула, Тула, вороненое дуло, душа рабочая, до дела охочая». Схлынула военная пора, стал обрастать город новыми заводами и слободами, забирать Упу и Тулицу в каменные набережные, выстилать мостовые, ставить церкви и школы. Даже трек велосипедный соорудили туляки, первый в России и самый большой в Европе. А что жаться, делать, так делать. Не любила Тула второй быть ни в работе, ни в празднике, ко всему подходила с размахом. Одних пряников съедала в воскресенье под 100 тысяч, медовых, печатных, по фунту с лишком весу каждый.

Оружейники жили против остальных рабочих сытно, копейкой не дорожились, на гулянье шли в сапогах со скрипом, в дорогом сукне. Губернское начальство перед ними заискивало, спешило задобрить привилегиями, как же, «особое сословие», «рабочая аристократия». Чуть ли не у каждого дом с палисадником да под черепицей, в сарае животинка похрюкивает. Что еще надо! Прочий мастеровой люд перед ними голь перекатная.

Но полыхнул над Россией жаркий 1917-й, и рабочая Тула приняла его безоговорочно, разом, вся. И не последними присягнули на верность революции оружейники. Нет, не купили их сдобным калачом и аршином сукна, не променяли они рабочую совесть на дом под черепицей.

Что тогда было оружие? Все. Власть, жизнь, революция. И Тула дала его рабочим Москвы, Дона, Петрограда, Самары, Воронежа, Харькова. Город направляет на фронты гражданской войны 62 тысячи бойцов, цвет рабочего класса, партии, лучших из лучших. В 1919-м в ответ на призыв Владимира Ильича Ленина «Все на борьбу с Деникиным!» тульские металлисты дают «социалистическую клятву умереть, но победить» и обещают удесятерить выпуск оружия. Вот цифры за один только 1919 год: заводами города произведено 288 тысяч винтовок, 6 тысяч пулеметов, 76 тысяч револьверов, 236 миллионов патронов. И это на старых мощностях, работая впроголодь, на ограниченном энергетическом пайке, без достаточного количества рабочих рук! Намного больше, чем в 1915-м. Понимали оружейники: от их производительности зависело будущее революции.

«Правда» отмечала в те дни, что на тульских заводах держалась вся Красная Армия. В своем письме в Тульский ревком 20 октября 1919 года В. И. Ленин писал: «Значение Тулы сейчас исключительно важно, – да и вообще, даже независимо от близости неприятеля, значение Тулы для Республики огромно».

А фронт уже подкатывается к Туле, конные разъезды Мамонтова рыщут возле Ефремова и Дедилова. В городе ожила контрреволюция, купчихи из окон вслед рабочим патрулям гримасы строят: «Вот ужо погодите, будет вам «всемирная». Тула на военном положении, мобилизованы все коммунисты и сочувствующие, оружие роздано заводской молодежи. Сводные отряды особого назначения один за другим выезжают на южный фронт.

...Мы встретились с Екатериной Михайловной Дагаевой в одном из читальных залов областного партархива. Легендарная Катюша, верховодившая всем комсомолом Заречья, неоднократно видевшая Ленина, слышавшая его на III съезде комсомола.

Она села на неудобный своей высотой стул, сложила перед собой на стол маленькие, сухие, почти детские руки.

– С чего мы начнем?

И тогда я увидел ее глаза – чистые, глубокие, молодые глаза Катюши Дагаевой, секретаря общегородского комитета РКСМ, вожака зареченской комсомолии. И я легко представил ее такой, какой она была тогда, – с каштановыми косами, спадающими на обтянутые ситцем угловатые девичьи плечи. Я видел, как она одним пальцем выстукивает на старом «Ундервуде» воззвание к членам РКСМ об отчислении двухдневного пайка в пользу голодных детей Петрограда, как она стоит в углу зала бывшего офицерского собрания и затаив дыхание слушает слова предгубкома РКП(б) Каминского.

– Мы жили, казалось, на одном дыхании. Успеть хотелось всюду. Вставали в 6 утра и шили пулеметные ленты. Потом работа с молодежью – сколачивание ячеек, занятия военным делом, курсы медсестер, патрулирование по городу, диспуты, политучеба. С каждым днем комсомолия Тулы становилась все более могучей силой.

Осенью 1919 года Екатерина Дагаева едет в составе тульского рабочего батальона на ликвидацию мамонтовского прорыва. Чудом сохранившийся документ: «Чулковская ячейка постановляет – направить Катюшу Дагаеву на фронт борьбы с Деникиным и выдать ей винтовку». Ее и ее подруг товарищи стремятся уберечь от казацких сабель, находят дело в тылу, в эвакопунктах 8-й армии. Тогда Дагаева вместе с Лидией Рысиной и Александрой Чекалиной прорываются в штаб армии, находят начштаба и слезно умоляют его проверить их боеготовность. Они выходят во двор и всаживают, почти не целясь, каждая по три пули, одна в одну, в березовый чурбак, валяющийся возле крыльца.

Но начштаба неумолим:

– Вы нужны побеждающей революции живыми.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.