Карский прорыв

– Стоко не соберу.

– Соберете, соберете, – успокоил его Чаплицкий. – И хочу вам напомнить в последний раз: вы мне – ма-ахонький подчиненный, и впредь никогда не смейте вступать со мной в пререкания. Иначе я вас застрелю – прямо вот здесь... под святыми образами.

Солоницын тяжело вздохнул:

– Господи, круты же вы, господин Чаплицкий! Сколько людей поубивали, а все вам неймется.

Чаплицкий похлопал его по плечу:

– Вы, Никодим Парменыч, убитых не жалейте, бабы новых нарожают... Бы-ыстро...

В помещении штаба Шестой армии было тепло, накурено, душно – шло совещание, которое проводил командарм Самойло.

С докладом выступал председатель губчека Болдырев – худой высокий человек с неровным чахоточным румянцем.

Он говорил взволнованно:

– Белогвардейские недобитки стали реальной угрозой общественному спокойствию и правопорядку. Они грабят и мордуют мирное население, нападают на заставы и патрули. Вчера ночью снова было зарезано двое патрульных. Никаких следов не обнаружено. Особенно настораживает, что бандиты, по всей вероятности, знали вчерашний ночной пароль, иначе патруль не пустил бы их к себе вплотную... Это очень тревожный факт. Есть, значит, утечка секретных сведений.

Командарм Самойло оторвался от бумаг:

– Что вы предлагаете? Болдырев решительно рубанул рукой:

– Мы просим выделить для разовых операций ЧК регулярный полк.

– Что это даст?

– С такими силами мы сможем провести массовые облавы в трущобных районах порта и в Саломбале.

Самойло задумался – выделить целый полк было нелегко. Он еще не принял решения, когда открылась дверь и в штаб вошли Шестаков и Неустроев.

Самойло секунду смотрел на них с удивлением, потом вскочил им навстречу:

– Николай Павлович, дорогой!

Шестаков вытянулся по стойке «смирно» и четко доложил, держа руку под козырек;

– Товарищ командарм! Особоуполномоченный Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета для проведения Сибирской хлебной экспедиции военмор Шестаков прибыл в ваше оперативное подчинение!