Валерка постоял еще немного, подождал, пока стало тихо, и сделал первый шаг. Непроизвольно, без всякого повода – он вовсе не собирался глотать еще раз – по его горлу, казалось, начавшись в самом желудке, вновь прошла мучительная судорога, она потрясла все его маленькое высохшее тело, и он заплакал.

Кое-как. боясь упасть на лестнице, держась за стену, он добрался до своей площадки. Последнее, что он слышал, – звук открываемой двери. Здесь, возле тети Маши, Валерка падал легко, без страха и очень плавно, будто это было в воде. И совсем не больно и тепло, как на пляже, когда вдруг задремлешь под ласковым солнышком...

Очнулся он на кушетке возле печи, узнал склоненную над ним тетю Машу и удивился: она плакала. Этого он никогда раньше не видел. Потом лицо ее отодвинулось, и в тесную их комнатку бесшумно вошел здоровенный Дед Мороз, и сразу стало холодно. Валерке дед показался знакомым, но он никак не мог вспомнить, где он видел эти прозрачные ледяные бусины, поблескивающие из-под мохнатых седых бровей. Дед уселся на скамеечку перед печкой и, не снимая рукавиц, протянул к огню руки. Валерка ахнул – веселое янтарное пламя вдруг сделалось черным, а печь покрылась густым белым инеем. Он почувствовал, как холод подбирается к нему, как стынут ноги, и узнал деда – ведь это он заморозил целый лес со всеми зверями и птицами, а теперь вот добрался... «Мама!» – еле слышно позвал Валерка.

Дед исчез, и огонь стал прежним, и тетя Маша сказала сердито и громко:

– Ну вот, ну вот, ты чего это среди бела дня спать-то взялся?

Потом она наклонилась к нему и зашептала на ухо:

– Ты вот что, Валерка, ты ведь у нас мужик-то один, а потому на тебя вся надежда. Ты о нас не забывай – не годится так. Вот уже мать проснулась да про тебя спрашивала, я сказала ей – прилег, мол, спит, так ты меня не подводи, не показывай виду, что плохо тебе, держись, ты же мужчина...

Валерка приподнялся – комната легонько качнулась и поплыла перед глазами, но когда ноги его коснулись пола, все снова встало на свое место.

– Ну вот, я так и знала – ты молодец, – просияла тетя Маша, – ну-ка, ну-ка, пройдись, я погляжу...

Валерка встал с кушетки и сделал несколько не совсем уверенных шагов. Тетя Маша испуганно глянула в сторону кровати, но Валеркина мать снова была в забытьи: рука ее, лежавшая поверх одеяла, чуть заметно поднималась и опускалась.

– Ну, ничего, ничего... расходишься. Ты присмотри-ка за матерью да про печку не забывай и никуда не выходи, а я сейчас, я скоро...

Тетя Маша плотно повязала голову и шею платком, надела ватник и, прихватив сумку, ушла.

Валерка, вздохнув, подошел к матери – она покойно дышала, повернув к стене голову. Здесь, возле окна, было холоднее, и он вернулся в свой угол, подбросил в печку щепок и немного посидел рядом, глядя на то, как старые, покрытые краской дощечки занялись пламенем.

Голова уже не кружилась, чувство голода поутихло, но ему было не по себе, он как будто хотел что-то вспомнить и не мог. Когда он очнулся на кушетке, странный сон слетел с него и забылся, но в нем засело смутное беспокойство. Оно мешало, как заноза, все время, пока он слушал тетю Машу и ходил по комнате. Неотвязное чувство, что он что-то забыл, не давало покоя и мучило, словно зубная боль.

Вдруг Валерка отпрянул от печки, его даже бросило в жар, и бешено заколотилось сердце – там, на лестнице, Вера Андреевна могла уронить кусочек хлеба, не зря же она рассматривала свою руку!

Он заторопился, вышел на лестницу и стал спускаться, пристально осматривая каждую ступеньку. Исследовав освещенную часть площадки, на которой он стоял тогда, и не найдя ничего, он опустился на колени и принялся шарить по полу. Ладони быстро онемели от холода, но он упорно искал. В темном углу рука его наткнулась на твердый комочек, и ему сдавило горло от радости. Цепко держа то, что он нашел, Валерка поднялся, вышел на свет и разжал кулак. Это был не хлеб, и он выронил слегка подтаявшую в руке находку.

Возвратился он в комнату совсем разбитый и долго сидел, греясь возле печки, и не слышал, как его тихо окликнула мать. Ей пришлось позвать его несколько раз, изо всех сил возвысив голос. Наконец он услышал ее (будто из далекого далека) и вздрогнул от неожиданности.

Мать сидела, опершись обеими руками о край кровати, в глазах ее плавал беспокойный лихорадочный свет, который шел изнутри и пугал Валерку.

– Сынок... – повторила она почти шепотом. – Как ты?

Валерка припомнил наставления тети Маши и, стараясь не смотреть на мать, ответил:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.