Черная кожанка

Они молчат. Джулиано подзывает хозяина, платит по счету.

– Ты можешь отчитать меня, Камилло, прекрасно понимаю, что ты разочарован во мне, в своем друге. Почему ты не надаешь мне пощечин?

По дороге к машине Джулиано бормочет жалкие оправдания, ссылается на судьбу, на слабость характера, нищенское существование, невозможность найти постоянную работу или покупателей для картин.

– Так на какой же ветке замечательного древа преступности ты завис-таки? Скажи наконец! – кричу я.

– Это не имеет значения. – Голос Джулиано тих, ноток раскаяния я не слышу.

Мотор рычит, агент уголовной полиции Камилло Сандри выжимает из него максимальную скорость и тоже рычит:

– Направление – полицейский участок! При таком положении вещей мне кажется это единственно разумным советом.

Джулиано впадает в истерику:

– Ты не можешь меня предать!

Я понимаю его состояние и продолжаю нажимать на акселератор, чтоб поскорей кончились его мучения. Он с заднего сиденья хватает меня за плечо, трясет, рвет нгц мне мундир. Я не отбиваюсь, сжимаю зубы и веду машину на максимальной скорости.

Анджела тоже старается помешать мне осуществить задуманное, к счастью, она не может выскочить из мчащейся с такой скоростью машины. Я еду на желтый сигнал светофора, задеваю тротуары, проскальзываю между машинами, не снижая скорости на поворотах. Джулиано перестает терзать мое плечо, он весь страх.

– Я здесь ни при чем, – твердит Анджела, – в полицию ты меня не затащишь.

Значит, так: на первом же ухабе она покидает Джулиано, предоставляя ему самому выкручиваться. Пытаюсь уменьшить напряжение, ораторствую на темы попранной дружбы, злоупотребления доверием. Говорю вполне искренне, а так как во мне погибает неплохой актер, мои слова звучат в высшей степени драматично.

– Ты всегда говорил мне, что работаешь, пишешь картины, что у тебя хорошая должность чертежника, ты врал беспардонно, а сам по шею увяз в грязи с бандой гангстеров. Надеюсь, что твоя мать не знает об этом, она умрет от разрыва сердца.

.Вместо аплодисментов слышу холодные и равнодушные слова:

– Я предпочел бы, чтоб ты меня побил.

Я тоже. Спрашиваю, сколько времени он связан с фальшивыми ювелирами.

– Полгода, может быть, чуть больше. И хватит читать "мне проповеди, прошу тебя. Я поступил плохо, что ничего тебе не сказал, но согласись: признаться в таком нелегко. Клянусь тебе, со дня на день я откладывал разговор с тобой.

– Баста! – кричу я. – Нет в тебе ни крошки решимости. Кто убил эту бедняжку? Кому она мешала?

Я угадал: Джулиано трусит, ему стыдно передо мной. А может быть, и перед Анджелой. Едва сдерживаюсь, чтоб не выпалить сакраментальное изречение: полицейскому и врачу надо всегда говорить правду.