Сальвадорский партизан Викториано Гомес был казнен в небольшом городке Сан-Мигель. Его расстреляли на стадионе в ясный солнечный день. Места на трибунах зрители занимали с утра. Потом прибыли машины с теле- и радиоустановками. Операторы расставили камеры. На зеленой травке возле футбольных ворот разместилась группа фоторепортеров. Все это было очень похоже на подготовку к футбольному матчу.

Сначала привезли мать Викториано Гомеса, рано постаревшую скромно одетую женщину. Ее посадили напротив того места, где будет стоять ее сын. На мгновение трибуны притихли, но уже через минуту зрители продолжали разговаривать, обмениваться впечатлениями, покупали мороженое и прохладительные напитки. Больше всего шума производили дети. Те из них, что не могли пройти на трибуны, расселись на ветвях деревьев, окружающих стадион: оттуда очень хорошо было все видно.

Потом на поле въехал военный грузовик. Он доставил взвод солдат и приговоренного. Викториано Гомес легко спрыгнул с машины и громко, так громко, что его многие услышали, сказал:

– Я невиновен, друзья!

На трибунах притихли, а из ложи для почетных посетителей, где разместились местные власти, раздались свист и улюлюканье.

Тут заработали камеры, началась трансляция. В этот день жители всего Сальвадора могли видеть по телевизору прямую передачу казни Викториано Гомеса.

Сначала Викториано поставили у самых трибун, на беговой дорожке. Но операторы попросили, чтобы его поместили в центре поля, там освещение было лучше. Он понял, что от него требуется, отошел подальше и выпрямился – смуглый, высокий, двадцатичетырехлетний. Теперь с трибун различали только его фигуру. Одни операторы наблюдали Викториано с близкого расстояния, его лицо заполняло весь экран, так что люди, которые смотрели казнь по телевизору, видели все лучше, чем зрители на стадионе.

Раздался залп, Викториано упал, и телекамеры показали, как солдаты окружили тело и считали, сколько было попаданий. Они насчитали тринадцать. Командир взвода покачал головой и спрятал пистолет в кобуру.

Это было, собственно, все. Зрители стали покидать стадион. Передача заканчивалась, дикторы прощались с телезрителями. Грузовик увез тело Викториано. Мать убитого еще была на месте – неподвижная, окруженная толпой зевак, молча глядевших на нее.

Не знаю, что еще добавить.

Викториано был партизаном в лесах Сан-Мигель. Он призывал крестьян захватывать помещичью землю. Вся земля в Сальвадоре принадлежит 24 помещичьим семействам. И в то же время в стране насчитывается миллион безземельных крестьян. Партизаны нападали на патрули гвардии Руал – личную армию помещиков; она состоит из уголовных элементов и наводит ужас на крестьян. Этим бандитам Викториано объявил войну.

Полиция схватила его, когда Он пришел ночью в Сан-Мигель повидаться с матерью. Когда стало известно о его поимке, на гасиендах начались бесконечные пиры и празднества. Начальник местной полиции был повышен в должности и получил благодарность от президента.

Викториано приговорили к смерти.

Правительство решило на его смерти сделать бизнес.

Кроме того, власти преследовали и воспитательные цели. В Сальвадоре слишком много недовольных, слишком много бунтовщиков. Крестьяне требуют земли, студенты добиваются свобод. Что же, покажем недовольным, что их ждет. Так родилась идея телевизионной передачи. Чтобы было много зрителей и чтобы смерть была показана крупным планом. Пусть увидит весь народ. Пусть увидит, пусть подумает.

Пусть увидит.

Пусть подумает.

Перевод с польского Веры Селивановой.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.