«Редкого смотрителя не знаю я в лицо».

А. С. Пушкин

Да, попутешествовал Александр Сергеевич в своей жизни немало: тридцать четыре тысячи километров на перекладных оставил он за спиной, а в местах, где располагается ныне первый в стране музей литературных героев, бывал по подсчетам пушкинистов не менее тринадцати раз.

Почтовая станция Выра была тогда третьей станцией от столицы на дороге из Санкт-Петербурга в западные губернии России. Ныне Псковский почтовый тракт называется Киевским шоссе, а одноименная деревушка Выра «числится» за Гатчинским районом Ленинградской области.

Здесь покидавшие Северную Пальмиру путешественники в третий раз меняли лошадей. Из головы уходили наконец-то мысли о делах, оставленных в растаявшем позади городе, думы приобретали дорожный оттенок, пора было в последний раз внимательно оглядеться вокруг, запечатлеть в памяти остатки прежней, петербургской жизни – ближайшие ее окрестности: розовые домики почтовой станции, всегда открытые ворота, черно-белый верстовой столб...

А с той стороны, куда лежит дорога, уже слышны колокольчики тройки, рвущейся в столицу. И виден нетерпеливый седок, выглядывающий из кибитки: нет ли на дворе случайно кого-нибудь из прежних городских знакомых?... И, кстати, есть ли у Вырина свежие лошади?

На них надеялся, конечно, каждый проезжающий. Однако вряд ли кто знал станционного смотрителя по фамилии. И не только потому, что, как мы помним, Самсона Вырина в действительности не существовало, а был он придуман Александром Сергеевичем Пушкиным. Поэт дал своему герою фамилию, производную от названия почтовой станции.

Вот отсюда, из смотрительской, из-за розовой занавески и выглядывала легендарная дочь Дуняша... На чистой – жилой половине, восстановленной по повести и архивным документам – лубочные картинки с историей блудного сына, «горшки с бальзамином», «кровать с пестрой занавескою»...

Стол на этой половине постоянно накрыт к чаю: на чистой скатерти – тульский самовар, хлеб, соль, баранки, яйца, молоко. На ямщицкой же половине по стенам развешана какая положено сбруя: хомуты, дуги, валдайские колокольчики, бубенцы. Тут же ямщицкая одежда: армяки, полушубки, шапки, лапти. На столе – глиняная и деревянная посуда, походный кисет из бересты, у входа – медный умывальник, деревянные фонари, с которыми ночью выходили к лошадям.

И ныне из станционной конюшни доносится конское ржание. Кажется только, что сами обитатели станции неожиданно выбежали куда-то. Может быть, провожать добрейшего гусарского ротмистра Минского?

Помните, как это описано в «Повестях покойного Ивана Петровича Белкина, изданных А. П.»?

«Гусару подали кибитку. Он простился со смотрителем, щедро наградив его за постой и угощение; простился и с Дунею и вызвался довезти ее до церкви, которая находилась на краю деревни. Дуня стояла в недоумении. «Что же ты боишься? – сказал ей отец, – ведь его высокоблагородие не волк и тебя не съест, прокатись-ка до церкви».

И ведь что придумал ротмистр: рассмотрев получше Дуню, сразу расхотел ехать, а чтобы остаться, немедля придумал себе болезнь. А ведь как торопился, сначала как ругал смотрителя за отсутствие свежих лошадей!

Только Дуня, по обыкновению, и смогла унять гнев гусара. Уняла гнев и породила любовь. Любовь, которая горем обернула всю последующую жизнь Самсона Вырина. «Уж я ли не любил моей Дуни, я ль не лелеял моего дитяти, уж ей ли не было житье?» – терзался потом обманутый отец. Видимо, старый смотритель, кроме всего прочего, уповал еще и на объявление, по сию пору приклеенное в сенях хлебным мякишем: «Путешествующим строго запрещается чинить станционным смотрителям притеснения и оскорбления или почтарям побои».

Кто знает, не оно ли, виденное где-то во время путешествий, а быть может, и здесь, на почтовой станции Выра, натолкнуло, высекло искру вдохновенного внимания Пушкина к смотрительской исповеди?

Вот и занавеска, из-за которой выглядывала безукоризненная Дуня. Ленинградские историки и Александр Александрович Семочкин – архитектор колхоза имени Ленина, на чьей земле находится станция, очень скрупулезно подошли к воссозданию обстановки тех времен. Так и тут, в Дуниной светелке: комод, зеркальце, вязанье.

...И поныне Выру можно покинуть на доброй тройке. Отсюда лихой ямщик «на облучке, в тулупе, в красном кушаке» промчит вас, «бразды пушистые взрывая», в общей сложности восемнадцать километров. Зимой – в санях, летом – в настоящих почтовых каретах – до соседней деревни Кобрино, где родилась и выросла няня Пушкина Арина Родионовна, затем в Суйду, бывшее имение Ганнибалов, потом в старинное село Батово, на родину декабриста Рылеева и обратно, на станцию

Домой, в двадцатый век, мы увозим с собой привет из пушкинских времен: сувенирную открытку, почтовая марка на которой погашена штемпелем 1792 года. В центре круглой печати – подкова и ямщицкий рог, а по окружности – надпись: «Почтовая станция Выра».

На дворе почтовой станции, вымощенном «той самой» брусчаткой с помощью наших современников, давно пробил себе дорогу древний родничок. И теперь в старинном колодце с водопоем действительно можно поить лошадей.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.