Матрицы

Все шесть часов (была суббота) бригада почти не работала.

Как только сквозь жаркий июньский полдень вырвался гудок, Житняков собрал в красном уголке внеочередное бюро и вызвал коммунистов и комсомольцев бригады Карпова.

Коммунистов было двое: Матвеев, пожилой и солидный, с обколупанным оспой лицом, и нервно - вспыльчивый от перенагрузок Митька Филипченко, он же секретарь комсомольской ячейки. Митька уселся у окна, тоскливо посматривая на толпы выходящих рабочих. В бюро коллектива должно было сейчас начаться совещание секретарей цехячеек, и Ленька Чириков, конечно, будет его крыть за неявку. Петька Левашов, с вечно улыбающейся круглой рожицей, сейчас о чем - то сосредоточенно думал и был непривычно серьезен. Костя Павленко и Матвеев в ожидании уткнулись в газету.

Не дожидаясь полной явки членов бюро, Житняков сам принялся за нахлобучку.

Решение было вынесено компромиссное: партийцы и комсомольцы бригады должны «подтянуться» и показать пример трудовой дисциплины, а Крупель в понедельник с утра должен иметь результаты переговоров с ТНБ о повышении расценки.

После заседания Костя Павленко с удивлением заметил, что Петька с прежней серьезной рожицей над чем - то размышляет. Когда вышли за ворота, он не выдержал и треснул его по плечу, от чего вся Петькина серьезность выскочила, как из - под зубила, и его рожица растянулась в простецкой улыбке.

- Ты чего - то изобретаешь, Петя, а?

- Иди ты к монаху в штаны!

Несмотря на свои молодые годы, Петька давно работал и хорошо знал свое дело. Даже такие высококвалифицированные слесаря, как Абрамович и Березняк, были всего одним разрядом выше его. Митька Филипченко еще в прошлом году был у него подручным, так же, как сейчас Костя Павленко.

Костя хотя и попал в цех после высоких комсомольских должностей, но был хорошим товарищем, и Петька после долгого раздумья решил поделиться с ним своими мыслями.

Они шли задремавшей на солнце, нешумной окраинной улицей, вдоль которой двумя шеренгами вытянулись жидкие, подбеленные деревья. Сквозь их листву шустро проскальзывали зайчики и колебались по тротуару.

- Слышь, Костя, - сказал он. - Вот, ребята волынют за расценки. А я работал когда - сь на этих матрицах. На заводе «Красный Прессовщик», понял? Вместе с Ванькой Березняком. У него же я их выучился делать.

- Ну?

- Вот тебе и «ну». Ты знаешь, сколько мы их делали? Нас бригада была, четыре человека, так мы в день по пять - шесть штук наворачивали. Да и то как, играючи. Понял? - Петька значительно посмотрел на Костю и продолжал: - Правда, матрицы немножко проще этих: конуса там произвольные и еще кое - что, а все - ж не то, что тут.

- Здорово! - удивился Костя.

- Это зависит от самой бригады, как в ней работу поставить. У нас так было: один высверливал, другой специально сразу обрубывал, а двое запиликали. Здорово насобачивали! Вот сейчас я смотрю на Ваньку Березняка и думаю: если нам с ним взяться за это дело, да еще кое - кого взять, то мы можем по этой расценке минимум сто процентов подломать. Это уже так, можно сказать, гарантированных.

- Сука, а тоже итальянит! - Костя даже остановился и выругался - в нем проснулся ортодоксальный комсомолец.

Сидящая у ворот старушка услужливо подвинула корзинку с семечками и копеечными сластями.

- Я итальянил? Не бреши, Костя! Мы с Ванькой все время глянем один на одного и засмеемся. Ты теперь вот что мне скажи. Ты, знаешь, все - таки парень грамотный, во всех там организациях работал. - Петька слегка запнулся. На работе он был наставником и руководителем Кости, а как только выходили за ворота, роли их менялись, и он при этом испытывал некоторую неловкость. - Как вот в таком случае: мы если возьмемся по шесть с полтиной, так заработаем как следует, а после нас никто не заработает. Понял? Вот в чем штука. Не то что там Рыскунов или Матвеев, хотя и Матвеев целую собаку съел по слесарному делу, а даже если сам Карпов возьмется и будет делать так, как они до сих пор делали, - определенно от жилетки рукава получат. Я, как комсомолец, тебя и спрашиваю, ты все - таки больше понимаешь, - Петька опять запнулся, - можно ли при таком положении браться за это?

Косте хотелось вскипеть и выругать корешка самыми колючими словами, но, вместо этого, он стал в позицию терпеливого агитатора и равнодушно, как о чем - то постороннем, ответил: