Они уже все знают и понимают, обо всем имеют свое твердое мнение и хотят, чтобы к ним относились, как к взрослым, самостоятельным людям. И они имеют на это право – ведь через год-другой им быть полноправными работниками крупнейшего в области производственного объединения «Азот», Объединения с самой современной технологией, со сложнейшей техникой. Работа здесь требует не только мастерства, знаний, но и ответственности, самодисциплины.

Но они еще молоды, и часто их разбирает к месту и не к месту неудержимое веселье. Сил много, жизнь интересна, и нет в ней ничего недоступного. Вот один из таких безудержных, непонятных со стороны взрывов веселья – в столовой училища за обедом. Смешно так, что стол ходуном ходит, к тому же и ножка у него шатается.

И вот рука одного из этих красивых, здоровых, считающих себя взрослыми парней тянется к тарелке с хлебом. Пальцы перебирают щедро нарезанные ломти. Наконец находят то. что нужно, – поджаристую горбушку. Парень мнет ее сильными пальцами спортсмена. потом наклоняется и... подкладывает под ножку стола. Довольный, выпрямляется – все в порядке, стол больше не шатается, есть теперь куда удобнее.

Никто из его друзей и бровью не повел. Словно не видели ничего. Но ведь видели! Значит, не понимают, что было сделано на глазах у них? Но ведь не младенцы же, должны понимать. Тогда почему молчат?

Не вчера это было, но никак не идет у меня из памяти эта сцена.

И вот однажды подумал: а ведь такого бы с ним быть не могло ни в одной заводской или фабричной столовой.

Мне скажут, что парень не поступил бы так потому, что там ему пришлось бы заплатить за хлеб, а в училище еда бесплатная, форма тоже. И напомнят, как относятся к бесплатно выдаваемой форме иные наши учащиеся. Что и говорить, безобразно относятся, можно сказать, варварски, Один второкурсник, ни разу не надев выданные ему новые ботинки – предпочитал им купленные родителями туфли, – изрубил эти ботинки топором. А ведь, казалось бы, чего проще – верни, другому пригодятся, твоему же товарищу по училищу. А захотелось топором побаловаться, так на то дрова есть. Если уж разумно, нормально, по-человечески рассуждать. Неужели такая мысль 17-летнему человеку не по силам?

Но знаете, почему я все-таки уверен, что в рабочей столовой у парня нашего не поднялась бы рука на хлеб? Нет, не просто потому, что там бы он за него свою копейку заплатил – не очень-то у нас сейчас копейками дорожат. Уверен я потому, что знаю: люди бы не дали. Не позволили. Рабочие люди, знающие цену всему, что человеку нужно. Своим трудом это нужное создающие.

И потому еще, верю, не поднялась бы на такое рука у парня, что, когда он в рабочей столовой своим человеком станет, руки его и голова будут уже знать, какой работой достается все, чем живет человек.

Меньше всего хотел бы, чтобы меня поняли так, что. выходит, ничего особенно страшного в случаях, о которых рассказано выше, нет – пойдут ребята на работу, повзрослеют, все поймут и исправятся. Нет, это значит обманывать себя, закрывать глаза на серьезнейшую проблему. Никак нельзя нам мириться с подобными фактами. Ничем не могут быть оправданы понесенные потери, сколь мелкими они ни показались бы иным благодушным и больно уж щедрым гражданам.

Я начал примерами в чем-то исключительными, из ряда вон. Можно было начать более спокойными и... типичными, распространенными, к сожалению. Можно. Только мне кажется, что разговор сегодняшний требует определенного накала. Тут не только разум – чувства задевать надо.

Мы должны ясно отдавать себе отчет: зря, бездумно, безжалостно загубленные хлеб, одежда, мебель, инструмент не просто потери, за ними уже сложившееся – пусть и бессознательно! – отношение к тому, что называют народным добром. Ради которого столько сил положено, столько перетерплено лишений в трудные времена нашей истории. И если мы не сумеем это отношение одолеть, перестроить, то нетрудно себе представить, как проявится оно в будущем, когда нынешние наши веселые ребята придут на производство, когда от них будет зависеть, как распорядиться громадными мощностями, огромными и все-таки почерпаемыми запасами сырья, материалов, энергии...

Вот почему сейчас уже не имеет права на существование вопрос, воспитывать ли в молодежи бережливость. Вопрос может ставиться только так: с какой поры и каким образом?

У нас в училище часто можно увидеть и услышать лозунг «Экономить в большом и малом!». Каждый преподаватель, мастер стремится научить ребят любое дело выполнять разумно, точно, экономно. Любое. Случается, скажем, ученику красить станок – его не просто отправят с банкой и кистью, а обязательно объяснят и покажут, как с этим справиться половчее, чтобы краска не проливалась и лишнего не тратить. На занятиях в группах отбросит парнишка в сторону сверло или напильник – показалось, что сточились, – мастер сам проверит инструмент и в большинстве случаев расскажет, как им еще можно пользоваться. А по ходу еще и покажет, как можно с толком использовать остатки металла. Или, скажем, просит ученик что-нибудь объяснить, а станок оставил работающим. Объяснит, но сначала станок выключит, в этом можете быть уверены.

Мелочи. Повседневные мелочи. О них и рассказывать вроде как-то неудобно. Но уж такая это штука экономия: кто азбуку повседневных мелочей в ней не одолел, тот и всего остального не разберет.

И вот сразу замечаешь, что одни эту азбуку на лету схватывают или даже сами ею вполне владеют, как Ира Непомнящих или Саша Корниенко, а для других она как об стенку горох – отлетит и следа не оставит. В чем тут дело?

А не в том ли, что Ира и Саша уже прекрасно знают, что такое труд? Ира жила в сельской местности, Саша в пригороде с бабушкой – дома всегда дел хватало. На огороде не по одному урожаю вырастили, собрали. Вот и знают, что чего стоит.

Как-то с радостью прочитал слова Антона Семеновича Макаренко. Он подчеркивал, что считает труд для подростков целительным. Ведь только в труде могут познать они ценность заработанного рубля, учатся рационально его расходовать, беречь вещи. Они начинают серьезно относиться и к учебе, изо дня в день у них формируется привычка к труду. Такие ребята к 17 годам становятся серьезными, взрослыми людьми, их ничем не собьешь с избранного жизненного пути. И наоборот, долгое детство и отрочество, проведенные за родительской спиной, юность, прожитая за счет государства, формируют потребителя, расточителя, эгоиста, неспособного заботиться не только об окружающих, но даже о собственных детях.

С радостью прочитал я эти слова потому, что и сам к этому времени пришел к тому же. А потом радость поутихла. Подумалось: когда уже эти слова сказаны, а настоящий, серьезный труд для многих сегодняшних ребят так и остался тайной за семью замками. А ведь самое главное, что у 12 – 14-летних ребят руки уже, что называется, чешутся по делу. Они уже и толковые достаточно, чтобы в серьезных вещах разбираться. Только дело, работа им нужны настоящие, неподдельные. А вот многие ли их находят?..

Опыт преподавательской работы у меня еще невелик. Но все же он, помноженный на многолетний рабочий опыт – а в бригаде я постоянно имел дело с молодежью, – дает мне право утверждать, что основы бережливости, уважительного отношения к созданному напряжением ума и сил других людей должны закладываться в семье и школе. Прежде всего с помощью труда.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.