Капелька

Вдруг послышался какой-то неясный шорох и что-то вроде слабого позвяки-вания, доносившегося из сеней. Василий приподнялся на локте – снова тихо. Потом опять – слабый шорох. Он спрыгнул с полатей и пошел на шум. Толкнул дверь, вышел в сени. Сделал в темноте несколько шагов, за что-то зацепился, не удержал равновесия и грохнулся на пол.

Он чертыхнулся, потирая ушибленное колено. «Велосипед! – определил он. – Как он сюда попал?» Василий был уверен, что, когда он входил в дом, никакого велосипеда здесь не было.

В это время послышался скрип ступенек на крылечке, и в светлом дверном проеме появилась девичья фигура.

Девушка подняла руку, пошарила у косяка двери – щелкнул выключатель. Василий зажмурился от неожиданно яркого света.

– Медицинская помощь не понадобится?

Он подумал, как все это, должно быть, смешно выглядит: девушка, которую, казалось, нисколько не смутила эта неожиданная встреча, и распростертый у ног растерянный мужчина в обнимку с велосипедом. Он поспешно встал, поставил велосипед к стенке, повернулся к девушке и онемел: он увидел над правой бровью девушки небольшой шрам. От этого бровь казалась чуть приподнятой, словно на лице ее застыл вопрос. Немой вопрос, на который никак не находилось ответа. Перед ним стояла Капелька!

– Вот уж не ждал... Откуда ты. Нюта?

– А мне удобно здесь жить: работаю-то рядом – на стройке под Глу-ховом.

«Ничего себе «рядом», – подумал Василий. Глухово было в десяти – двенадцати верстах от Заречного.

– И ты каждый день накручиваешь больше двадцати километров туда и обратно? – неожиданно спросил Василий. – Неужели ваша стройка не может выделить жилье поближе?

– Может, – ответила девушка. – Но я не прошу, у меня же есть дом. Василию послышался укор в ее словах, и, вероятно, справедливый: он-то в

свое детство загородные прогулки совершает.

Они вошли в дом: дедовский стол, уверенно упирающийся всеми четырьмя ногами в до блеска выскобленный пол, букетик анютиных глазок в незатейливой вазочке; и везде чистота, как при бабушке. И кажется, и сама она, бабушка, появится сейчас с лукошком душистой поленики...

Вот он, дом родной.

Такой близкий...