Ускоритель прогресса

– Но, задавая свой вопрос «о горячих точках», я все-таки имел в виду конкретные области науки. Какие из них наиболее перспективны? Какие стоят у порога больших открытий?

– Если не возражаете, я отвечу несколько иначе.

Советские ученые составили Комплексную программу научно-технического развития и его социальных последствий на период до 2000 года. За основу взяты только те направления науки и техники, которые на сегодняшний день в значительной мере можно считать апробированными. Все, что вызывало сомнение, в этих расчетах не учитывалось.

– То есть бралась не фантастика, а строгие реалии?

– Даже более того. Это не только не фантастика – в ряде случаев ученые отказались включить в программу некоторые идеи, которые лишь предположительно – пусть даже в скором времени – могут дать реальный результат: составители считали, что мы могли бы ошибиться, уже сейчас гарантируя их практическое применение.

Думаю, эта осторожность оправданна, ибо назначение Комплексной программы не позволяет отрываться от земли. Вся она – 26 томов по основным направлениям науки и техники, где даны не только качественные, но и количественные оценки, расчеты и прогнозы, – является предплановым материалом, и Госплан СССР, разрабатывая очередную пятилетку или ведя прикидку на более отдаленную перспективу, должен учитывать данные этой программы, опираться на них. А в таком деле фантазия ненадежная основа.

С другой стороны, такой поход позволяет все время иметь резерв идей. Ведь не вошедшие в программу «фантазии» вовсе не опровергаются окончательно и бесповоротно. В этом кроется одна из главных особенностей документа: если можно так выразиться, «скользящий график» программы. Она все время будет рассчитана на 20 лет, все время будет развиваться на последующий период, впитывая в себя «созревшие» идеи, проекты, новые открытия.

Так вот в ряде тем и направлений, перечисленных в этих двадцати шести томах, любой молодой исследователь может найти дело, отвечающее его интересам, знаниям, способностям.

– А может быть, стоит поискать среди проблем, не вошедших в Комплексную программу? Какие направления, на ваги взгляд, будут здесь наиболее перспективными?

– Прежде всего я назвал бы создание сверхпроводящих материалов при относительно высоких критических температурах, о чем мы с вами уже говорили. Решение этой задачи стало бы технической революцией.

Чрезвычайно перспективным мне представляется и более широкое использование достижений генетики для целей селекции. Это позволит вести селекционную работу с большей целенаправленностью и большим эффектом. На этой научной базе можно было бы создавать животных и растения с заранее запрограммированными качествами. Справедливости ради скажу, что наши биологи уже стоят на этом пути, но только в самом его начале.

Или вернемся к физике. Как мы говорили, сейчас открыто более двухсот элементарных частиц. Существует новый взгляд – правда, пока не подтвержденный достаточно экспериментами, – что все частицы состоят из так называемых кварков, так сказать, еще более элементарных частиц. Так вот, если проводить атомную реакцию с кварками (если они действительно существуют), то, вероятно, можно было бы освободить еще большее количество энергии, чем при «обычной» ядерной и даже, термоядерной реакциях.

Это важнейшее направление требует расширения теоретических и экспериментальных работ, создания новых, еще более мощных ускорителей. Исследования в этой области, несомненно, будут иметь огромное познавательное значение – и в чисто научном и, если хотите, даже в философском плане. Надеюсь, они приведут и к важным практическим результатам.

– А каким наукам – фундаментальным или прикладным – следовало бы отдать предпочтение?

– Я бы не стал противопоставлять одно направление другому не только потому, что невозможно провести четкую грань между ними, но и оттого, что само такое противопоставление мне кажется неправомерным. Что важнее: теория или практика, естественные или гуманитарные науки? Если ученый-историк находит новые интересные факты, человечество становится умнее, образованнее. Разве этого мало?

Что лее касается естественных наук, то фундаментальные открытия в большинстве случаев влияют на прикладные разделы, развитие практики.

– В заключение мне хотелось бы вернуться к своему первому вопросу. Скажите, пожалуйста, насколько точны утверждения о том, что рубль, затраченный на развитие науки, позже оборачивается десятью рублями прибыли? Или все эти подсчеты эффективности условны?

– Думаю, что эти цифры близки к действительности, но, как вы понимаете, экономическую эффективность часто очень сложно подсчитать. В некоторых случаях вообще невозможно. Вот мы с вами говорили о термоядерной реакции. Сейчас над этой проблемой работают высококвалифицированные люди, расходуются большие средства. Пока никто и не считает, какой конкретно, с точностью до рубля, от этого получится практический результат. Всем ясно только одно: если результат будет, он будет очень весомым. Ну, а что сейчас можно считать? Целесообразно ли тратить силы, заранее зная, что точный ответ все равно не получишь?

Вот в тех случаях, когда результат практически вырисовывается, когда становится ясно, что это – дело нашего завтрашнего дня или послезавтрашнего, – тогда, конечно, надо считать. Во всех прикладных науках это, во всяком случае, надо делать, я уж не говорю о проектно-конструкторских работах. А в фундаментальных науках?.. Я, может быть, крамольную мысль выскажу, но я считаю, что это вообще лишнее – подсчитывать, какой получился экономический эффект от той или иной фундаментальной науки. Вряд ли можно надеяться хоть на что-нибудь похожее на истину.

Одно бесспорно: внедрение достижений науки в производство дает огромный экономический эффект, ускоряет технический прогресс, служит дальнейшему подъему хозяйства страны, росту благосостояния советского народа. И молодые люди, для которых наука и техника стали делом жизни, могут внести свой вклад в решение этой задачи.