И видел землю с высоты

Родина – это не только территория. Это и люди, среди которых живешь, язык, на котором и во сне говоришь, книги, которые читал история. Это и Ленинский комсомол, который закалил тебя, дал тебе душевную силу на пороге самостоятельной трудовой жизни. Это и партия, к многомиллионной армии бойцов которой я принадлежу. Это и семья... Во время полета я часто задумывался над тем, почему для меня воедино слились слова «Мать» и «Родина».

Меня воспитала мама – отец погиб на войне. Все, что она могла, сделала: выкормила меня, вырастила, дала возможность получить образование. А Родина... В какой другой стране мог бы я, парень из простой шахтерской семьи, исполнить три заветных желания? Я стал летчиком, летчиком-испытателем, летчиком-космонавтом! Потому для меня и неразрывны два этих слова – Родина и Мать. Потому и обрели они для меня высший смысл, слились воедино.

Владимир Ляхов родился в Донбассе, в городе Антраците. Отец его приехал сюда из курского села, мать – из Воронежской области. Отец был человеком незаурядным. В родном селе одним из первых вступил в комсомол. На шахте работал бригадиром. Учился в перерывах между сменами, но самостоятельно изучил шесть языков. Как бы в дальнейшем сложилась его судьба, не начнись война?

Всего месяц-то и видел Афанасий Ляхов своего сына: ушел на фронт. Так и не довелось им больше встретиться: в 1943 году погиб отец на Курской дуге. Семья осталась на матери. Работала – из последних сил – в шахте, коногоном. Нелегким было детство будущего космонавта – таким же нелегким, как у миллионов других советских ребят. Послевоенный голод, разруха...

Когда наступала весна, Володя забирался на подсохшую крышу и, укутавшись в старое пальтишко, часами смотрел, как самолеты отрабатывают замысловатые фигуры высшего пилотажа. Небо притягивало его сначала безотчетно, но постепенно родилась мечта. Немаловажную роль сыграл здесь и рассказ матери о том, что отец мечтал об авиации, пробовал поступать в Ворошиловградское авиационное училище, но не прошел комиссию.

В музее школы № 6 города Антрацита лежит сочинение ученика 9-го класса Владимира Ляхова на тему «Кем ты хочешь стать!». В нем будущий космонавт написал, словно удивляясь поставленному вопросу, что не только хочет, но обязательно станет летчиком.

– Написать-то легко, а дома я и заикнуться не мог об этом, – смеется Ляхов. – Мама считала, что мне уготовлены лавры знаменитого музыканта. Я ведь с детства играл в школьном оркестре Дома культуры – и на альте, и на кларнете, и на саксофоне. Музыку я любил, но чувствовал, что цель моей жизни не оркестр, а небо, что не смогу стать профессиональным музыкантом и добиться чего-то стоящего на этом поприще... И после окончания школы сказал, что еду в Калинин поступать в музыкальное училище, а сам – прямиком в военкомат...

Кто знает, кем стал бы Владимир Ляхов, не ослушайся он тогда матери? Может быть, известным музыкантом. Ведь и так бывает, что, ближе познакомившись с профессией, познав тонкости ремесла, обретаешь любовь на всю жизнь. Но чаще случается по-другому. Избегая неудобств, споров, идя по пути наименьшего сопротивления – так, мол, легче, привычнее, – человек однажды начинает ощущать неудовлетворенность, осознает, что занимается не своим делом, что не нашел свое призвание. Приходит расплата – жестокая и долгая. Есть люди, которые находят в себе силы изменить устоявшийся, но опостылевший ритм и уклад жизни. Другие же каждое утро с неохотой идут на свои рабочие места и, едва начав рабочий день, думают о том, чтобы он поскорее кончился. Люди эти, как правило, жалуются на свою судьбу, восклицают риторически: «Ах, если бы начать сначала!», но начинать сначала поздно, да и не хочется...

– Встречался я с такими людьми. – Ляхов постукивает пальцами по столу. – Я часто задумывался над тем, вправе ли я заранее выбирать профессию своим детям, а значит, диктовать им их собственное будущее, опираясь лишь на то, что у меня больше опыта, что я лучше знаю жизнь, основываясь на пресловутой житейской мудрости: «Плохого родители не посоветуют». Нет! Можно, конечно, к совету прислушаться. Но, если человек начинает свою жизнь с уступки, пусть даже близким, если он уже в начале пути предает мечту – а мечта всегда труднодостижима, – из него вырастает приспособленец или неудач ник...

Владимир Ляхов нашел свое место в жизни. Об этом говорят характеристики и рекомендации, которые ему дало командование при зачислении в отряд космонавтов в 1967 году. Но до этого были три года службы на Сахалине. А мечта о космосе родилась раньше, когда Ляхов, будучи курсантом Харьковского высшего военного авиационного училища, узнал, что в космос полетел Ю.А.Гагарин – человек, биография которого мало чем отличалась от его собственной, услышал, что совсем недавно первый космонавт летал на том же МИГ-17, который осваивал Ляхов.

Кто знает, может быть, совсем рядом, вот сейчас, в ту самую минуту, когда я пишу эти строки, родился человек, который первым ступит на Марс. Знаю точно, что и его будет мучить вопрос: «У них в жизни все так же, как и у меня. Они стали космонавтами. Почему я не смогу?» И из простого вопроса, который волновал и волнует многих людей, родится мечта и станет целью жизни, и наступит день, когда вновь раздастся команда «Старт!».

В 1967 году Владимир Ляхов был зачислен в отряд космонавтов слушателем. Начался космический этап его жизни. Летчик первого класса стал абитуриентом. Два года постигал азы космических наук, дававшихся поначалу нелегко: астронавигацию, введение в ракетную технику, астрономию и многое другое. И в 1969 году услышал долгожданное: «Зачислен в отряд космонавтов».

Началась практическая подготовка к полету. Владимир не забывал и основную профессию. Окончил Военно-воздушную академию имени Ю. А. Гагарина. Стал летчиком-испытателем. В 1975 году Ляхов готовился непосредственно к полету на космическом комплексе «Союз» – «Салют». А 25 февраля 1979 года настал и его «звездный час»...

Как видите, биография интересная, но не уникальная. Так же, как и его товарищи, ребенком перенес войну. Так же, как и они, упорно шел к своей цели, к осуществлению своей мечты. И я поймал себя на мысли, что сравниваю его биографию с биографией его же товарищей – космонавтов. Но почему не с людьми других профессий? Ответ прост.

Сегодня, говоря о космонавтах, мы подразумеваем не героев-одиночек, а большой коллектив людей, объединенных одной специальностью. Ведь говоря о геологе, мы не сравниваем его со строителем; говоря об инженере, мы и рассуждаем о людях этой профессии, а не какой-то другой. Вот и космонавтика стала для нас конкретной земной специальностью со своей спецификой, со своей романтикой. Сходство с другими профессиями налицо, но есть и серьезное отличие: если в других профессиях мы можем допустить риск, выраженный в словах «выбрал не свою специальность», то в космонавтике, как и в авиации (недаром говорят, что авиация – колыбель космонавтики), это недопустимо. Случайных людей здесь нет, сюда приходят по призванию. Призвание – право на исключительность. А в остальном космонавты такие же земные люди. Даже там, в космосе. Земля тянет их. Петру Климуку приснились грибы, и, проснувшись, он даже растерялся, когда не увидел рядом корзинки. Ляхову страстно хотелось «попробовать сальца с чесноком да с черным хлебом», Александр Иванченков искренне радовался немудреному подарку – гитаре, которую в числе других грузов доставил «Прогресс». С юмором вспоминают об этом космонавты, но в этих маленьких забавных эпизодах «звездной» жизни подтекст вполне серьезный: дела человека, как и его привычки, неразрывно связаны с Землей.

– Космос начинается с Земли. И все то, что мы делаем в космосе, делается на благо нашей планеты, – говорит Владимир Афанасьевич. – Космические полеты не так часты, вот и получается, что каждый из нас немного и биолог, и химик, и медик – мы посредники между учеными и Вселенной. Поэтому нам приходится быть в курсе последних научных и технических достижений. Ведь мы сами ставим опыты в той или иной области научных исследований. Нас знакомят с гипотезами, которые после наших полетов становятся открытиями или так и остаются только предположениями.

Многое успели сделать Владимир Ляхов и Валерий Рюмин на борту орбитальной станции «Салют». Работали, что называется, не покладая рук. Как-то в начале полета, во время разговора с оператором Ляхов спросил: «Здесь в программе записано «Активный отдых». Что это такое?! И когда объяснили, что это время каждый проводит по своему усмотрению, экипаж успокоился: «Значит, можно работать...»

Имена Ляхова и Рюмина внесены в книгу рекордов, как имена участников самого продолжительного космического полета. И это не только рекорд по времени пребывания в космическом пространстве в состоянии невесомости, это и рекорд по продолжительности производительного труда. Полгода – этого времени достаточно для того, чтобы долететь от Земли до Марса. Такие полеты – дело ближайшего будущего. Проблема психологической совместимости членов экипажа в условиях столь длительного полета приобретает особое значение. И я задаю своему собеседнику традиционный вопрос:

– Владимир Афанасьевич, а за полгода вы друг другу не надоели?

— Вопрос этот – все об этом спрашивают – для меня непонятен. Но попытаюсь ответить. На нас, советских космонавтов, смотрел весь мир, смотрел, что и как мы делаем. У нас была огромная программа, которую мы должны были выполнить, и мы понимали, какое дело нам поручено. А теперь ответьте вы мне – было ли у нас время, чтобы думать о пустяках? А потом, как два нормальных человека могут друг другу надоесть?