Весна запоздала, но налетела с резвыми дождями, и снег унесло так быстро, что уже через две недели после первого тепла на кустах смородины и крыжовника обозначилась бледная прозелень. Напомнили о себе хорошо перезимовавшие корешки крапивы, лопухов, лука – в садах и огородах пошло обновление. Бывший бригадир Василий Андреевич теперь без всякой необходимости вставал вместе с солнцем в начале шестого. Выйдет в палисадник, постоит, приглядится и обязательно отметит в нем изменения после вчерашнего дня. Из палисадника идет на дорогу. Подолгу осматривает окрестность и свой пустынный поселок Грозный. Во рву под ракитами еще доходит заляпанный грязью снег, а дорога сухая и чистая, не потревоженная ни колесами, ни скотиной. Первая такая безлюдная весна в поселке.

Утро этого апрельского дня было пасмурным, но Василий Андреевич, не глядя на часы, угадал свое время, стал одеваться. Когда вышел в прихожую, Варвара позвала:

– Вась, а Вась.

Он не ответил, и Варвара возвысила голос:

— Слышь, что ль?! Хватит колобродить по утрам. Иди-ка в правление за машиной. Сидим тут, как два сыча, опять до зимы доведем.

— Дак теперь так оно и выйдет, перезимовали – к чему ж бросать «поместье» летом на произвол, – попытал ее настроение Василий Андреевич, но жена почему-то убавила тон:

— Да сюда все одно через день ходить будешь, нешто тебя сразу отлучишь. Иди, решай там с переездом.

– Ладно, ладно, решим, – неопределенно пообещал он и с тем вышел. Первую остановку сделал напротив усадьбы бывшего соседа Игната Дорофеева. Усадьба пуста, от строения ни следочка.

Игнатов дом был еще прочный, и когда старики переезжали в Одессу, постройку у них купили по дешевке на слом и перевезли все до щепки. Теперь только ряды яблонь напоминали о крепком хозяйстве Игната Дорофеева. Василий Андреевич не раз возил с Игнатом яблоки на рынок и всегда завидовал его редким сортам. И вот все пошло на ветер.

Пять лет как уехал Игнат, а Василий Андреевич помнит весь его дом, все углы, помнит даже, как отодвигалась щеколда на двери – старая, отполированная годами до зеркальной глади.

На третьем году Игнат прислал письмо, просил по-соседски приглянуть за садом, чтоб не шкодничали ребятишки. Собирался приехать летом в гости, да не успел, вскорости умер.

У хаты Сергея Кирикова стоял всего с минуту, заглянул в пустые проемы окон. Хата обветшала настолько, что Сергей отказался ее ломать на дрова. Переехал в Лопатино, в готовый колхозный домик. Просил его Василий Андреевич: подожди годок, вместе переедем. Так нет. Говорит: не буду ни одной зимы больше терпеть, хватит воду возить за три километра.

На голом дворе Илюхи Баранова задерживаться не стал. Не, привлекал его барановский корень с пятью старыми яблонями, не тянуло к воспоминаниям. Илюха ленив с рождения, ракитовый кол в землю никогда не воткнет; что досталось от отца, то и есть. Уж кто-кто, а Василий Андреевич за двадцать с лишним лет бригадирства изучил разгильдяйский характер Илюхи. Сачок, да и только. Недаром же первым побежал в готовый дом в Лопатино.

Не задерживаясь около барановского корня, Василий Андреевич повернул к колодцу, который выходил за пределы ограничительной ракитовой линии. Простецкое сооружение из десятка бетонных колец да двух стоек со скрипучим воротом стояло тут с самого его детства. До двадцать первого года тут было голое поле, и Василию Андреевичу помнится, как рыли мужики глубокую яму, в которую было страшно заглянуть, как потом спускали на веревках бетонные кольца, закупленные на железнодорожной станции, а всей работой руководил Сема Минаев – вернувшийся по ранению моряк. Около суетились, топтались старики, давали советы, как лучше сделать, но советы давали осторожно, потому что самым понимающим тут был Сема. Он то спускался по веревке вниз, то поднимался наверх, не доверяя мужикам следующее кольцо, и казалось: на флоте тем и занимался, что рыл и оборудовал колодцы.

Дня через три колодец был готов, и в нем понемногу стала накапливаться вода. Из Лопатино переехали первые переселенцы. Собрались мужики потолковать, как назвать поселок. И посыпались слова того времени: Красный цвет, Красный пахарь, Трактор. Все это не нравилось Семе Минаеву, и он предложил свое – Грозный, по имени корабля, на котором плавал. Тогда воспротивились мужики:

— А это уже ни к селу ни к городу, при чем тут твой Грозный?

— Да что вы не поймете? Тут все ясно – Грозный. А то: трактор, телега... – доказывал Сема.

Мужики согласились наконец.

— Ладно, нас ты убедил, а как на это глянут в волисполкоме?

— Глянут как надо, не беспокойтесь, – утешил Сема.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.