Но однажды, после очередного полета, когда Сподарко самому пришлось искать в небе своего ведомого, ребята все-таки решились на тот разговор. Возник он как бы невзначай. Шли они вечером к городку по почти километровой длины бетонке, вспотевшие и усталые, среди аэродромного грохота и трелей цикад, этакого симбиоза звуков, порождаемых человеком и природой. И вдруг Березин усмехается и говорит:

– Вспомнилось что-то. Еще в училище лечу я как-то ведомым с одним первоклассным летчиком. Самое главное, думаю, не отстать. И хотя страшно мне, но прижимаюсь к нему, как положено. Сделали «горку», одну, другую, и тут он завязал такую «петлю», что у меня мурашки забегали. «Сейчас, – думаю, – он своей кабиной мне запасной бак срежет. Ну, я от переживаний не пошел на «петлю», а полетел по горизонтали. Правда, он меня довольно скоро догнал, и мы повторили все фигуры уже вместе. А после полетов он мне и говорит: «Ты бы, парень, подумал прежде, чем в военные летчики идти, в ГВФ-то оно спокойнее». Я на это промолчал, что говорить, он был прав на все сто. Зато в следующем полете шел с ним, как прикованный. И ничего, обошлось, он меня даже зауважал после этого. А ведь страшно было, ребята, честное слово.

Виктор и Богдан понимающе закивали головами и добавили к разговору еще по одному случаю из собственной практики. И все это как-то между прочим. Только Богуславец шел молча, опустив глаза, понимал, для кого все это говорится. Уже когда подходили они к городку, Анатолий остановился, посмотрел на товарищей и сказал:

— Спасибо, ребята, за то, что щадили меня. Могли бы и не щадить, раз заслужил. Понял. Постараюсь сломать я в себе это. Не сломаю – подам рапорт. Вот так.

— Ну это ты, Толя, не загибай, – сказал ему тогда Гарькавый, – рапорт ты не подашь, а летать будешь. В это я верю, и все мы верим...

Дорого стоило Богуславцу это доверие. Понял он, что шло оно от искреннего стремления ребят помочь ему вновь обрести веру в себя. А ведь и Гарькавый и Сподарко, который был комсоргом эскадрильи, могли бы поговорить с ним и не так, не в игрушки же они здесь играют.

Разговор этот случился не так давно.

Сегодня, в бою с опытным «противником», когда особенно важно стоять в паре намертво, гвардии лейтенант Анатолий Богуславец должен или оправдать доверие звена, или... Или они проиграют бой, потому что разрыв в дистанции между ведущим и ведомым во время пилотажа может быть мгновенно использован «противником».

Перекрывая рев двигателей, динамики проревели над аэродромом: «41-й, 42-й, 53-й... На вылет!»

– Ну, по коням! – Гарькавый встал и, не оглядываясь, зашагал к самолет ной стоянке. Остальные двинулись следом. Наперерез им на поле уже выруливала четверка узкотелых стремительных «МиГов». Это были самолеты «противника», по условиям учебного боя взлетавшие первыми. Ведущий первой пары скосил из кабины взгляд и помахал им рукой. Из-под шлема, сверкнув зубами, улыбнулся худощавый старший лейтенант. Гарькавый посмотрел на номер машины – «09». И тоже улыбнулся, вспомнив, что на «девятке» сдавал пилотаж в училище.

«41-й» медленно выруливает к «взлетно-посадочной»; в десяти метрах за ним – самолеты Березина, потом Сподарко и его ведомого Богуславца. Как зачарованные, смотрим на готовые сорваться с места серебристые остроносые машины. Чтобы не закладывало уши от пронзительного воя и грохота двигателей, открываем рты, но не уходим, чувствуя почти физическую потребность остаться рядом с «нашими» летчиками до момента их взлета.

Начался отсчет времени до старта. Где-то там, наверху, бродит в небе «противник». И пусть ты его знаешь в лицо, все равно ты должен научиться его побеждать, потому что завтра противник может оказаться не условным, а реальным и вместо кнопки фотопулемета нужно будет нажать кнопку боевого применения. И идти в бою до конца, чего бы от тебя ни потребовали обстоятельства. Потому что, воспитав из тебя воина, страна доверила тебе, именно тебе, охрану своих рубежей, возвела тебя в ранг защитника своего суверенитета. Это трудная, но очень нужная работа – оберегать мирный труд своего народа, и делать ее могут лишь люди, не только безгранично преданные Родине, готовые на любой риск во имя выполнения своего долга, но и высокопрофессиональные в военном отношении... Ты обязан стремиться к этому, обязан стать мастером воздушного боя. Для этого Родина растила тебя, учила добру, закаляла твой характер, воспитывала волю, а потом дала современную могучую технику. И, избрав из всех земных дел военную службу, потому что как гражданин видел в ней свое предназначение, ты тем самым принял на себя высокую обязанность охранять и защищать жизнь. Да, защищать жизнь, хотя ты и военный летчик.

Когда небо поглотило последний «МиГ», мы идем к серому невысокому домику с прозрачным четырехгранным куполом, где размещается командный пункт. Яркие зеленоватые экраны индикаторов высвечивают в полумраке обстановку комнаты, в которой работают штурманы наведения. Здесь тихо, как в храме, лишь время от времени в эфир уносятся сухие и резкие команды. Однажды кто-то заметил, что современное пилотирование – это только взлет и посадка, остальное за тебя делают приборы и наземная служба. Это не совсем так. Воздушный бой, основывающийся на искусстве высшего пилотажа, всегда останется уделом летчиков. Но какая-то доля правды в этом суждении есть. Необычайно высокие скоростные режимы, в которых работают военные пилоты, затрудняют визуальную ориентировку в воздухе. Поэтому при перехвате воздушной цели летчик целиком руководствуется командами с земли, которые исходят от штурмана наведения, и показаниями собственных приборов. Вооруженный современной системой воздушного слежения, вычислительной техникой, штурман рассчитывает курс перехватчика в соответствии с курсом цели и наводит на нее истребитель. Казалось бы, все просто. Но достаточно штурману ошибиться на один градус, упустить один из множества параметров цели, и истребитель «промажет», пройдет мимо цели, и догнать ее потом будет практически невозможно.

Вот на индикаторе вспыхивают четыре крохотных точки – это самолеты звена Гарькавого. Они приближаются к зоне, в которой находится «противник». Но где он? Спрашивать ни у кого нельзя, отвлекать штурманов наведения можно только при чрезвычайных обстоятельствах. И мы до ряби в глазах всматриваемся в круглый мерцающий экран, пытаясь найти в нем ответ.

Это был хорошо рассчитанный маневр – почти идеальный в той ситуации. «Противник» оторвался от кромки облаков, спроецированных на экране в виде белых рваных контуров в тот момент, когда звено Гарькавого проходило в непосредственной близи от них. Через несколько секунд самолеты «противника» подошли к четырем истребителям вплотную и на какое-то время почти слились с ними на экране. Мы догадывались, что именно сейчас где-то там, далеко в небе, над безликой тысячекилометровой пустыней решается исход воздушного боя.

Рассказ гвардии старшего лейтенанта Виктора Гарькавого:

– Когда я увидел в зоне нашего поиска облачность, то решил на всякий случай не входить в нее, а обойти вдоль кромки. Я просто поставил себя на место «противника» и понял, что лучше всего атаковать нас, внезапно выйдя из облаков. И действительно, через несколько секунд услышал голос Богдана, первым увидевшего их самолеты слева от нас. Я кринул Богдану, чтобы он остался на прежнем курсе, а сам пошел на левый боевой разворот, рассчитав, что успею зайти в хвост «противнику» прежде, чем он обстреляет Богуславца. Главное, чтобы тот держался плотнее к ведущему; отстанет – значит подарит «противнику» лишний шанс. Но вижу, что Анатолий « стоит» рядом со Сподарко, и успокоился.

В общем, в результате маневра теперь уже мы с Березиным оказались со стороны облаков и заходили «противнику» в хвост. Но они поняли нашу идею и не погнались за Сподарко, а резко ушли вниз. Пожалуй, это было единственно правильное решение, потому что мы уже почти висели на их хвостах. Тогда мы перестроились и тоже пошли за ними вниз: не хотели отдавать инициативу боя. Правда, внизу им было легче маневрировать, камуфляж позволял их машинам почти слиться с землей.

– Отстанем! – кричу Богдану. – Они все равно пойдут на «горку» для атаки.

Так мы и сделали. Оставшись на высоте, мы сохранили за собой возможность маневрировать. И вдруг я вижу «девятку», отваливающую вправо и выполняющую «косую петлю». А тем временем еще один их самолет идет на «левую». Теперь уже они пытались зайти нам в спину. «Нет, – думаю, – этот номер не пройдет». И командую Богдану, чтобы он немного сбросил скорость, а потом «вцепился» в левый самолет. А сам иду за «девяткой». У меня было преимущество в скорости и высоте, и это решило дело. Я приклеился к его хвосту и не отрывался от него за пределы видимости. На одном из разворотов он чуть не «обстрелял» Березина, потом пытался уйти в облака, но не ушел. Я успел трижды нажать спуск фотопулемета, когда мы оказались на одной прямой. В общем, как показали проявленные фотокассеты, мы победили «противника» по очкам. Богуславец тоже набрал точных попаданий, но главное то, что он на протяжении всего боя работал со своим ведущим плечом к плечу.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.