Тогда не посвящали в рабочие. Да и заводского музея трудовой славы, где проходят сейчас эти торжества и собирается вся бригада, чтобы подбодрить разволновавшегося паренька, тогда тоже не было. Знакомились с работой и работали одновременно. Отдыхали тут же, у станков, а спали на столе в конторке мастера. Порой плакали над запоротой деталью. Понимали: если брак, значит, фронт не получит лишнего снаряда.

Анатолий Иванович не часто вспоминал эти нелегкие дни. И, может быть, поэтому никогда не читал нравоучения новичкам, не распекал их, не сравнивал со своими сверстниками. Думал, что паренек должен сам научиться отвечать за себя. «Трудно», – хныкали некоторые. А что трудно? Вставать рано? Так ложись спать пораньше, не гуляй до первых петухов. Работать? Так все же работают. И хорошо работают. Первое место бригада который год по всему заводу держит. «Надо отвыкать от слова «трудно» и привыкать к слову «надо», – говорил Корнеев новичкам. Он предоставлял им возможность свободно проявлять себя. Но остальные ребята были несогласны с бригадиром. Если замечали, что новичок работает кое-как, собирали в обеденный перерыв собрание, где провинившемуся доставалось по первое число.

– Ну, лодырь, – кипятился Володя Тихомиров. – Я с ним так поговорю, что он раньше всех на работу являться будет. И куда Анатолий Иванович смотрит...

– Так ведь и тебя Корнеев воспитал... Вспомни, как с тобой возились.

Володе как ни неприятно вспоминать первые дни в бригаде, но новичкам в назидание всегда рассказывал...

Когда он в институт одного балла не добрал, злой был на весь белый свет. И в школе хорошо учился и в институт готовился добросовестно, а вот поди ж ты... Да еще в добавление ко всем несчастьям в его родной деревне река Ветлуга обмелела. А у него первый разряд по мотолодочному спорту. Единственной отрады, как он говорил, и той не стало. Махнул он на все рукой и укатил к другу в Подольск, к Саше Пономареву. Тот работал в бригаде

Корнеева и давно писал письма, приглашая работать к ним в бригаду. А главное, что соблазнило Тихомирова, так это река Пахра.

Корнеев ему понравился. Тихий, никогда не кричит. Если брак допустишь, так Корнеев сам все уладит. Только вздохнет и скажет: «Больше чтоб это не повторялось». И закрутился Тихомиров. День работает, два на Пахре пропадает, с моторами возится, призы получает. И как-то приятель его, Саша, что все сманивал его в бригаду Корнеева, спросил: «У тебя совесть есть? За тебя ведь бригадир работает».

После этого Володя при встрече с Корнеевым опускал глаза. «Ну, отозвал бы он меня в сторонку да отругал как следует», – думал он, понимая, что бригадиру так было бы проще: поставил на вид, предупредил, а там катись на все четыре стороны. И бригаде хорошо – избавились от прогульщика, и бригадиру спокойнее – принял административные меры.

А Корнеев не понимал, что это с парнем произошло, словно подменили: не прогуливает, смежную профессию стал осваивать, в техникум поступил, рационализаторское предложение подал. Выжанов из технологического бюро прибегал в цех, хвалился ему: «Володя экономию заводу дал на 5 тысяч рублей». А когда Корнеева наградили орденом «Знак Почета» за досрочное выполнение бригадой заказа для Ленинградской электростанции, Володя радовался, казалось, больше самого бригадира.

Соседи

– Володя, – сказал Корнеев, – надо помочь бригаде Подколзина. У него половина бригады гриппом больна. Могут не уложиться в сроки. Пойдешь ты и Лопатухин. Да, захватите с собой Ольховского-младшего, ему в дальнейшем пригодится.

Пароперегреватель – махина весом в 80 тонн – плотно опирался на четыре стальные балки. Подколзин стоял на коленях внутри аппарата с фонарем в руках – просматривал внутренние швы.

– Вася, мы к тебе. Можно?.. – Тихомиров постучал по корпусу аппарата и присел на корточки.

Корпуса модулей со множеством вмонтированных трубочек веером расходились в корпусе пароперегревателя. От слабого накала лампы свет, тускло отражаясь на их стальных боках, терялся в бесчисленном лабиринте деталей.

– Красиво тут у вас... Подколзин не ответил. Он не любил лишних разговоров.

К Василию Подколзину корнеевцы относились с уважением. «Серьезный мужик». В 20 лет он стал коммунистом. В будущем году заканчивает политехнический институт. Только Лопатухин вначале не воспринимал Васю. Ровесники ведь, чуть больше двадцати, а никогда даже не побалагурит. Потом, узнав Васю поближе, понял, что серьезность и рассудительность у него в характере. Он даже стал копировать манеру Подколзина разговаривать. Сделает очень внимательные глаза, правую руку на бедро: «Я слушаю».

– Надо проверить швы. Инструменты возьми – ив темпе. – Вася сказал это четко и сухо, как будто отдавал приказание.

У Подколзина самый ответственный участок. От скорости сборки аппарата зависит, в срок ли выйдет заказ. А это результат труда всех бригад цеха.

Раньше было заведено так: каждый отвечал только за свой участок. Продукцию-то сдавали в срок, но случалось, если кто-то заболевал, вся технологическая цепочка нарушалась. Страдали не только корнеевцы. Ребята из бригады Подколзина, которые должны были устанавливать в аппарат модули, тоже вынуждены были устраивать длиннейшие перекуры. Это, конечно, никому не нравилось. И как-то незаметно возникла, словно бы сама собой родилась, идея двух бригад по взаимопомощи. Операции не так уж много, всего семь. И квалифицированным рабочим нетрудно было освоить их. Каждый овладел не одной, а сразу несколькими. Потом сами удивлялись: добились полной взаимозаменяемости сразу в двух бригадах.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.