Знаменитый автор «Принцессы Турандот» Карло Гоцци утверждал, что существует всего лишь 36 драматических положений.

Действительно, можно найти множество примеров схожих сюжетных ситуаций в произведениях, созданных в разные эпохи и в разных странах.

Особенно бросается в глаза сюжетное сходство ряда эпических произведений. Например, бон отца с неузнанным сыном изображается в былине об Илье Муромце (битва Ильи с Сокольником), в древнегерманском эпосе (Гильдебрандт и гадубрандт), в иранском (Рустем и Сохраб). Сюжет «муж на свадьбе жены» мы встретим в «Одиссее», в русской былине о Добры не Никитиче, его жене н Алеше Поповиче и в турецкой сказке «Ашик-Кериб», обработанной И. Ю. Лермонтовым.

Схожие сюжеты встречаются не только в народном творчестве, но и в произведениях профессиональной литературы. Классической сюжетной схемой считается так называемый «треугольник» (он - она - он). Сюжетный треугольник мы найдем в бессчетном числе романов. Сюда войдут и «Госпожа Бовари» Флобера, и «Анна Каренина» Толстого, и другие. Не менее распространена и такая сюжетная ситуация: двое влюбленных на пути к счастью встречают сопротивление со стороны родителей или иные неблагоприятные обстоятельства, они гибнут (трагедия Ромео и Джульетты) или благодаря стечению счастливых обстоятельств с помощью слуг или друзей соединяются браком (например, «Севильский цирюльник» Бомарше и др.).

Значит, в самом деле существуют «типовые» сюжеты?

Гоцци знал их 36. Кажется, мало. Однако попробуйте насчитать больше. Гете рассказывал: «Шиллер немало трудился, чтобы найти их больше, но не мог насчитать и столько, сколько Гоцци».

В начале нашего века французский литературовед Жорж Польти опубликовал список «типовых» сюжетов, проверив их на 1 200 произведениях. Таких типов он установил тоже 36.

Вот, например, как выглядел 20-й типовой сюжет, называющийся «самопожертвование во имя идеала». Он имеет ряд подразделений: «жертва во имя данного слова» («Эрнани» Гюго), «жертва во имя веры», (например, во имя веры в искусство - «Творчество» Золя), «жертва своей любовью ради интересов государства или высшего долга» («Сид» Корнеля), «жертва своим благосостоянием во имя долга» («Воскресение» Толстого), «самопожертвование ради почитания и любви к родным» («Антигона» Софокла), «самопожертвование ради любимого существа» и т. п.

Шестое «типовое» положение называется «злополучие». Оно разделяется на три пункта: А. 1) испытать поражение, 2) гибель родины, 3) гибель человечества, 4) бедствие, вызванное природой; Б. «изверженный король;

В. 1) испытать неблагодарность, 2) испытать несправедливую злобу, 3) испытать обиду.

Кан видим, фактически Польти занимался классификацией различных сюжетных ситуаций, подгоняя их к таким общим терминам, как самопожертвование, злополучие и прочее.

Возражая против теории Польти, французский писатель и критик Реми де Гурмон заметил, что 36 сюжетных положений можно свести, по сути дела, к четырем: «У человека, взятого как центр, могут быть установлены отношения к самому себе, к другим людям, и другому полу, к бесконечности, богу или природе. Всякое литературное произведение неизбежно входит в одну из этих четырех категорий».

В конечном итоге и эти четыре положения можно свести к одному, самому общему: литература есть отражение действительности. Действительность многолика и многообразна, однако в ряде ее проявлений можно найти схожее и построить своего рода схему. Любовь - одна из вечных тем искусства - в разных сюжетных проявлениях изображается почти всеми писателями, начиная с Гомера. Ситуация «она и он», разумеется, верна во все времена и незыблема. Но что дает нам это «открытие»? Равно как и установление тон старой, как мир, истины, что существует добро и зло, коварство и благородное самопожертвование и т. д.

К тому же меняется и прежнее содержание ряда сюжетных ситуаций вместе с изменением человеческих взаимоотношений. Например, драматическая ситуация «низверженный король», достигавшая трагического звучания в «Короле Лире», в наше время воспринимается как чаплинская комедия «Король в Нью-Йорке». Многие старые «схемы жизни» безнадежно устарели...

И все-таки «схемы» существуют? И «типовые» сюжеты существуют? Разумеется, при желании все на свете можно свести к схеме, что и делают представители формалистического литературоведения, каким был Польти. Получится ли 36 типов сюжета или больше, значения не имеет. Все дело в том, что богатство литературы, как и богатство воспринимаемого нами мира, вряд ли измерить каким-либо наперед заданным числом.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.