И тогда я обратился к шоферу и сказал:

- Кадам, - сказал я, - дай мне руля, Кадам. Ибо я слишком глубоко ушел в самоанализ...

Самолет, идущий из Душанбе в Москву, битком набит розами. Резиновый технический дух кондиционного кислорода разбавлен беззаботным запахам оранжерей. Пассажиры сидят в креслах, как женихи, ожидающие своей очереди на счастье. Потом они сходят на домодедовский бетон и развозят свои букеты по домам и гостиницам. Розовый знойный город остается в воспоминаниях.

Просить командировку в Душанбе - это все равно, что проситься в рай на казенный счет в летний период. Но это становится ясно на обратном пути. А пока это еще неизвестно, пока обратный путь еще только определен ориентировочно - надо лететь...

Там, за Душанбе, помещается горная страна Памир - крыша мира, по которой, как одичалые коты, бродят барсы, прячась в слуховые окна пещер. И, как дождевые ручьи с городских крыш, с Памира стекают реки, уносясь в далекие благодатные долины, похожие на рай в курортный сезон.

А нам надо как раз на крышу, как раз туда, откуда стекают ручьи...

Читатель, салам!

Для того, чтобы оценить дорогу, нужно ее пройти. Я посетил страну, в которой многие бывали. О ней рассказано много историй. Каждая история имеет начало, но не имеет конца. Знающие люди говорят, будто сам Аристотель считал, что именно здесь, где-то в этих горах, помещается славная вершина Парнаса - пристанище крылатой лошади поэзии. Теперь уже об этом знают только библиотекари, да и то не все. А в прошлые времена поэты не обходились без Парнаса. Крылатый Пегас уносил их на крыльях поэзии в заоблачные дали, где они и слагали различные художественные произведения.

У Аристотеля был ученик. Звали его Александр Филиппович Македонский. Это был очень способный ученик, но у него были свои взгляды на гужевой транспорт. Он больше доверял обыкновенным вьючным лошадям, чем крылатому Пегасу. Он завоевал весь мир, пройдя от своей Македонии до этих мест и далее. Он любил стихи, но занимался поэзией только в свободное время. Он был практичнее своего учителя, хотя и не мудрее его.

Чего он достиг, читатель? Тысячелетия сделали свое дело: умерли вьючные кони, пали неодолимые воины, и распалась шикарная империя. Затерялась могила храброго юноши, и остались только легенды. Остался Парнас таким же отвлеченным и высоким, каким его видел древний старик, лишенный суетного тщеславия. Умер Буцефал, персональный конь Македонского, и остался Пегас, который оказался гораздо выносливее. Пегас по-прежнему прилетает сюда, в труднодоступные горы. Ибо поэзия трудна и высока, и едва ли в подзвездном мире есть место труднее и выше...

Итак, начнем сначала, и, если моему рассказу не суждено стать историей, пусть он станет книгой, ибо в отличие от историй книги имеют и начало и конец.

Наденем обувь странствий, читатель, и отправимся навстречу горным снегам, пустынным плоскогорьям, навстречу архейской и палеозойсной эрам, навстречу мезозойской и кайнозойской. Отправимся в путь навстречу столовым потребсоюза, чайханам и ошхонам, древним стоянкам современных экспедиций и всему прочему загадочному миру, куда стремятся шоферы, геологи, туристы и ответственные работники.

И поведем наше повествование сообразно тому, как шел наш путь.

Три степени посвящения в истину ожидают путника. Знакомство, которое радует глаза. Размышления, которые радуют ум. И, наконец, приобщение к увиденному, которое радует сердце.

Как видишь, читатель, путника ждет радость, и не одна, а целых три. И все они начинаются сразу за порогом.

1

Самолет, идущий из Душанбе на Памир, мал, как стрекоза, и решителен, как кобчик. Когда он взлетает, привычное представление о воздушном путешествии смещается. Голубые дороги, вольные просторы и другие орлиные выси остаются позади, и навстречу винту из мглы палеозойской эры выходят незавершенные, неорганизованные, начатые и брошенные впопыхах горы.

Эти горы аллах сочинял под вечер, когда нужно было скорее выполнять план по валу, уже не заботясь о качестве продукции. Старик попал в аврал, а авралы ни к чему хорошему не приводят.

Перед винтом стоят коричневые стены, покрытые гигиеническим льдом, и справа стоят стены с ватманскими вершинами, и слева стоят стены, вершин которых вообще не видно. Самолет летит над рекой, он не может от нее оторваться, как будто он не самолет, а лодочка, плывущая по несудоходной реке, поскольку других рек под рукою не оказалось, а плыть надо.

Что там - за горами, за камнями и за стенами, - не знает никто. Может быть, там находится преисподняя, а может быть, наоборот, райские кущи, где аккурат сейчас обеденный перерыв и гурии ловят карасей в бахчисарайских бассейнах.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.