Судьба десятого «Б»

Передо мной - пятнадцать конвертов, в них ответы на очередную порцию вопросов. На этот раз мои «заочные» собеседники - учителя 524-й школы, так или иначе имеющие отношение к десятому классу «Б».

В первой статье мы вели речь о десятиклассниках на основании свидетельств самих десятиклассников. Очевидный выигрыш от такого принципа - доверие и искренность. Возможный проигрыш - отсутствие полной объективности: самокритика на собрании - дело обычное; на самокритику перед зеркалом способен не всякий.

Однако не надо думать, что учителя призваны мной для установления пресловутой объективной истины. И нет у меня желания сталкивать оценки (дескать, математики думают об учениках так, а историки - эдак) и взаимооценки (ученики - об учителях, учителя - об учениках). Сталкивать - нет, в некоторых случаях сопоставлять - да.

Если нашу школьную систему представить как огромное поле, фактически покрывающее всю территорию Советской страны, то меня сегодня интересует крохотный огород на московской земле. «А стоит ли огород городить?» - спросит многоопытный скептик, которому уже поднадоел журналистский бум вокруг педагогических проблем. «Дело надо делать!» - буркнет он и на этот раз. Отвечая ему, закончу «сельскохозяйственное» сравнение. Десять лет назад в эту землю были брошены зерна, живые зерна человеческой индивидуальности, характеров, возможностей, талантов. Они проросли, дали всходы. И в весеннюю страду 1973 года школа пожинает «плоды просвещения». Разве безразлично нам, кто и как растил этот урожай? Кого благодарить за удачу, с кого спросить за огрехи? Подводя промежуточный итог, мы обязаны знать общий знаменатель. А кроме того, не будем забывать: осенью в эту землю упали новые зерна - растить, лелеять их будут те же руки (правильнее - души). Наконец, рядом с нашим огородом лежит следующий, за ним - еще и еще, а там - без конца и края. Но вернемся на московскую окраину, в Зюзине.

Знакомство под занавес

Из пятнадцати человек, с которыми я вел разговор о 10-м «Б», двое имеют к нему косвенное отношение - директор школы и старшая пионервожатая. Однако было бы странно и незаслуженно обойти их вниманием: они, может быть, больше чем кто-либо другой влияют на духовную, «внеклассную» жизнь десятиклассников. Но не будем забегать вперед... Остальные тринадцать - учителя, чаще или реже, в зависимости от преподаваемого предмета, встречавшиеся с ребятами на уроках. Я разделил бы их (разумеется, не противопоставляя друг другу) на группы «А» и «Б» (по аналогии с современным делением отраслей промышленности: что, как не индустрия высшего строительного материала - человеческого, - есть ныне педагогический процесс в советской школе?). К группе «А» можно отнести «профилирующие» предметы (естественные и гуманитарные науки), к группе «Б» - вспомогательные (труд, физкультура, военное дело), удельный вес которых в сегодняшней школе делает весьма условным смысл определения «вспомогательные». Но пока существуют традиция, реальность и инерция, тройка по физкультуре доставляет ученику меньшее огорчение, чем, скажем, тройка по физике.

Пятнадцать человек формируют людей завтрашнего дня, активных членов общества. Много это или мало? Если вспомнить, что у каждого из них по несколько классов в школе плюс частные заботы и личная жизнь, что группу «А», непосредственно отвечающую за духовную субстанцию учеников, составляют лишь 8 человек, - вроде бы мало. Если учесть, что в воспитании участвуют все пятнадцать человек и не только они, но и весь педагогический состав (ибо неправильно было бы выделять класс из общего климата школы), что процесс этот - дело коллективное, непосредственно касающееся не только школы, но и семьи и государства в целом через разветвленную систему организаций (дворцы пионеров и школьников, научно-технические станции, спортивные клубы и прочее), - если учесть все это, то много, довольно много, а подчас и слишком много у наших юных друзей воспитателей.

Все же эти пятнадцать возглавляют список педагогов, и небезынтересно всмотреться в их, так сказать, общее лицо, увидеть наиболее характерные черты. Во-первых, они молоды - средний возраст составил 35 лет. Классический образец учительницы «с седыми прядками за нашими тетрадками» здесь не нашел своего реального воплощения, и это не случайность, а своеобразный принцип руководства школы в кадровой политике. Не надо понимать превратно: здесь уважают опыт, но при этом резонно считают, что пока есть возможность, пусть будут молодыми не только ученики, но и учителя. Возможность эта есть: школе № 524 всего девять лет, и она хочет выпестовать собственные кадры. А пока что чем меньше разница в возрасте между воспитателями и воспитуемыми, тем больше взаимопонимания между ними. Пятерым из пятнадцати педагогов нет и тридцати лет. Они, как и их ученики, принадлежат к послевоенному поколению. Характерен в этом смысле ответ одного из них на вопрос об отношении с 10-м классом «Б»: «Мы друзья».

Конечно, со временем это соотношение изменится: учителя, увы, стареют, а ученики остаются неизменно юными - в пределах от семи до восемнадцати. Во всяком случае, сейчас они друзья, и этим многое сказано.

Не будем доводить до абсурда эту мысль (как не доводят ее до абсурда в самой школе), отметим лишь привлекательность идеи как таковой.

Второй момент, который следует выделить в ответах анкеты, - почти у всех преподавателей высшее образование (лишь у одного среднее, группа «Б»; а старшая пионервожатая заканчивает заочно пединститут). Их готовили не только московские вузы, но и институты Ташкента, Тбилиси, Саратова. Сейчас это можно установить только по биографическим данным - уровень подготовки практически одинаков. Интересно, что не все начинали жизненный путь учителями, - были среди них и рабочий, и переводчик, и редактор издательства, и даже стюардесса. Но сейчас на вопрос: «Сменили бы вы профессию?» - все единодушно ответили: «Нет!» Кроме одного - опять-таки группа «Б». Жизненные университеты они проходили не только в школе, но накопленный в них опыт приберегли именно для нее.

Как бы ни складывался их жизненный путь, все они учителя в первом поколении. В основном дети рабочих. Для заводского района, в котором расположена 524-я школа, это обстоятельство имеет определенное значение - оно как бы предполагает дополнительный контакт и понимание между воспитателями в школе и в семье.

Что касается их собственного семейного положения, то и здесь можно отметить момент, характерный для большинства, сближающий их с учениками, помогающий их педагогической деятельности, - у 10 из пятнадцати есть собственные дети. Так что для одних учителей (у кого свои дети выросли) отношение с 10-м «Б» - это своеобразное повторение пройденного, когда можно закрепить педагогические удачи и исправить возможные ошибки. Для других, которые стали родителями недавно, эти отношения не просто воспитание, но и воспитание самих себя как воспитателей. Наконец, для третьих они временная компенсация за еще не состоявшееся отцовство или материнство. Теперь хочу представить читателю трех человек, олицетворяющих в школе вообще, а в 524-й в частности, узловые позиции педагогики: директора, классного руководителя и «просто» учителя.

Директор

В школьной стенной газете я прочитал краткую юмористическую энциклопедию, составленную восьмиклассниками. Среди остроумных формулировок (мужество - «Знаю, но не скажу»; шантаж - «Не ответишь - два поставлю!») была и такая: «Директор - мера устрашения». Мы уже были знакомы с Иосифом Романовичем Боруховым, и в фразе учеников я увидел, как ни странно это прозвучит, демократизм взаимоотношений между старшими и младшими, взрослыми и детьми.

Нет, Борухов не грозен, но авторитетен, не придирчив по мелочам, но требователен в главном.

Преподавая физику в младших классах (6 - 7-е), он четыре года назад вел этот предмет и в «нашем» 10 «Б», поэтому хорошо знает ребят, так же, впрочем, как и они его. Случалось, в теплые дни он выходил с рослыми десятиклассниками на школьную волейбольную площадку и в азарте спортивной схватки те обращались к нему как к равному, как к «своему»: «Иосиф, бери - твой мяч!» Он отнюдь не обижался на это, не поправлял и не одергивал: вступив в игру, он не нарушал ее законы. Но в то же время не провоцировал панибратского отношения, не искал специально любви учеников. Борухов верен завету Антона Макаренко, ставшего для него духовным наставником, если хотите, старшим другом: «... меньше всего нужно быть любимым воспитателем. Я лично никогда не добивался детской любви и считаю, что эта любовь, организуемая педагогом для собственного удовольствия, является преступлением».

Советы и педагогические уроки Макаренко Борухов принял как руководство к действию опять-таки не формально - не потому, что «надо», и не потому, что можно. А потому, что увидел, понял и прочувствовал сам, насколько современно мыслил пионер советской педагогической науки. Так в 524-й школе появились уже упоминавшиеся разновозрастные отряды - РВО.

Заглянем еще раз в стенограмму лекций Макаренко по проблемам школьного воспитания, прочитанных работникам Наркомпроса РСФСР в 1938 году: «...если у меня составлен коллектив из разных возрастов, то там типы увлечений разные, жизнь первичного коллектива организуется более сложно, требует больше усилий от отдельных его членов, и старших и молодых, предъявляет к тем и другим большие требования, следовательно, и дает больший воспитательный эффект».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.