А через полгода вышла эта моя статья. Когда увидел ее в журнале, у меня душа замерла: вот так раз! Что теперь обо мне подумают на Антоновке? Попробуй теперь докажи, что написал ее тут, на стройке, когда болела за наш поселок душа. Друзья – хорошо, хоть давал им почитать статью, когда написал! – один за другим уже слали письма. На Запсибе, мол, так и говорят: пока жил тут – все ему было хорошо, а как уехал...

Я себя в самые трудные минуты подбадривал тем, что сибиряк, что с Антоновки, а там, оказывается, вон, что обе мне думают! На сердце у меня было тяжело.

И вдруг получил весточку от Ивана Григорьевича: «Все не хватает времени написать письмо – то одно, то другое. А собирался сразу после того очерка (или как он там называется?) в «Сибирских огнях». Возмущение у некоторых было страшное. Звонили, спрашивали мое мнение. Я же думаю, что раньше ее нужно было публиковать, да не одну, и «во весь голос». Зто было бы правильно. Все увлеклись промышленностью, а в этом деле направления, главной линии не было. Сейчас мы на заводе начинаем исправлять положение. Намечаем, что построить в первую очередь, деньги ищем. Но тяжелое это дело.

Раскрутили помаленьку спорткомплекс. Заканчиваются работы на больнице, прекрасная будет. Сдали замечательную поликлинику с водолечебницей. Большие работы провели по благоустройству наших проспектов. (Внесли предложение переименовать их в проспекты Молодежный и Запсибовский. И один еще остался без названия – может, подумаешь?)

Приедешь на Запсиб и не узнаешь. Место в «Металлурге» тебе будет».

И это шутливое обещание места в запсибовской гостинице было для меня, тогда как высшая награда...

Кажется, в шестидесятом году прошла на Антоновской целая кампания: и открытое письмо сочиняли и обили порог в горкоме – добивались, чтобы дирекция будущего завода переехала на стройку, и чтобы директор с главным инженером поселились в поселке на Антоновской площадке. Тогда, мол, гораздо легче будет решать и производственные вопросы и бытовые.

Первая часть этой кампании удалась, но вот вторая...

Из города никто не хотел уезжать, и сколько их было потом, таких кампаний, кого только не пытались заставить переселиться в поселок – эти полтора десятка километров, что отделяют Новокузнецк от Антоновской, воистину были непреодолимы. Больше того, несмотря ни на какие строжайшие постановления, во все годы чуть ли не считалось общепринятым: как только более или менее вырос человек, как по службе продвинулся, получил персональную машину – он тут же перебирался в город.

Из руководителей стройки один только Белый так и жил на Запсибе с апреля шестидесятого, только он и месил тут грязь и сидел без тепла и без воды. Может, кому-то постороннему эта деталь покажется незначительной. Но запсибовца тут не проведешь. Он знает ей истинную цену.

Подумалось, когда прочитал его письмо: или Белому тоже надоело на своей шкуре испытывать последствия промахов со строительством объектов того самого «соцкультбыта»? Или в силу своего положения он теперь острее многих других осознает и свою причастность к судьбе Антоновской площадки и свою за нее ответственность? Или это просто деловой, как всегда у него, рассказ о том, какими живет он сейчас заботами? Когда Антоновская площадка официально стала Заводским районом Новокузнецка, Белый три или четыре года работал первым секретарем райкома партии. Может быть, ему, привыкшему и к конкретному руководству и к непосредственному участию в производственных делах, показалось, что слишком общими сделались тогда его руководящие обязанности?

Как-то один из областных партийных работников сказал о нем: «Спец по живому делу». А самое живое дело на Антоновской площадке было теперь, конечно, на новом заводе. Там все бурлило, все было в движении. Еще продолжал складываться коллектив, еще сталевары да прокатчики не отвыкли говорить: «А вот у нас в Череповце...», «А у нас в Жданове...» – а на заводе уже подумывали о досрочном освоении проектных мощностей новых цехов.

И Белый попросился на завод.

Начинать ему в новом парткоме по иронии судьбы пришлось почти так же, как когда-то у строителей.

Перед этим на Антоновской площадке рассказывали об одном заседании бюро райкома, на котором отчитывался директор Западно-Сибирского металлургического завода Леонид Сергеевич Климасенко. Человек и крутой и своенравный, он еле дослушал выступления членов бюро, а потом, когда ему дали слово, в котором он, как водится, должен был и признать грехи и покаяться, директор, обращаясь ко всем вместе, негромко, но твердо поинтересовался:

– А что вы в ней понимаете, в металлургии-то? Перевел взгляд на сидевшего с ним рядом и перешел, как говорится, на личности.

Досталось всем сестрам по серьгам. Когда дошел, наконец, до первого секретаря, красноречие его уже иссякло, и он только сказал:

– А ты-то в ней, Иван Григорьевич, что понимаешь? Какой ты металлург? Да ты уже все давно перезабыл – ты строитель!

– У вас все? – спросил Белый.

И Климасенко впервые согласился:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.