Такими словами частенько заканчивал чтение последних известий диктор монреальского телевидения.
И вспоминая ныне дни, предшествующие Олимпиаде, да, пожалуй, и сам ход ее спортивных поединков, думаю я, что фраза эта, регулярно звучавшая с маленького экрана, весьма точно определяла то, что происходило в июле в столице канадской провинции Квебек.
Монреаль – внешне типично американский город. Я не оговорился, именно американский, как и многие другие канадские города: многоэтажный, «небоскребный» центр, а вокруг разливанное море одноэтажных кварталов. Те же кричащие пестрые рекламы повсюду, те же огромные машины на улицах, те же «собачьи» сосиски на каждом углу.
Вот только речь звучит французская и надписи всюду тоже на этом языке. Монреаль после Парижа второй по населению франкоязычный город в мире.
Впрочем, какая только речь не звучала в дни Олимпиады на улицах Монреаля. Сюда съехались люди со всех концов земли. Скажем прямо, не все они, подобно брату иранского шаха Пехлеви или принцессе Анне, дочери английской королевы, жили в многокомнатных апартаментах роскошных отелей. Иные разбили палатки на подступах к городу или создали целый поселок «трайлеров» – прицепных автодомиков, а то и просто ночевали в парках на скамейках. Еще за несколько дней до конца Игр был торжественно отмечен миллионный зритель Олимпиады, и зрители эти далеко не все были монреальцами.
Однако многие монреальцы, дождавшиеся, наконец, великого дня, не склонны были воспринимать Олимпиаду лишь как веселый праздник. Олимпиада олимпиадой, она промчится мгновенным пестрым хороводом, а жизнь с ее проблемами, заботами и тревогами останется. И, пожалуй, лучшей иллюстрацией сложности бытия как раз и служит история подготовки и проведения XXI Олимпийских игр.
Когда Монреаль получил право на их проведение, мэр города Жан Драпо сказал, что это будут «скромные Игры, на которых будут царить простота и достоинство в традициях величия человека».
Что должна была значить эта довольно туманная формулировка, тогда еще никто не знал. Но уже вскоре о достоинстве, традициях и величии говорить не пришлось. Началась лихорадка.
Расходы на «простые сооружения» во много раз превысили сметы: планировали 310 миллионов долларов, израсходовали в конечном счете почти 2 миллиарда. Строительство шло в сложных условиях во всех смыслах слова. Дули сильные ветры, зимой стояли жесточайшие морозы, подрядчики грели (да простят мне плохой каламбур) на них руки, шантажировали Оргкомитет. Ошибки строителей привели к трагической гибели 13 рабочих, ко многим несчастным случаям. То и дело возникали забастовки.
Федеральное правительство отказывало в средствах, Международный олимпийский комитет, международные федерации настаивали, чтобы спортсооружения и организация Игр отвечали современным требованиям. Наступал кризис.
О каком уж тут «достоинстве» говорить... Пришлось торговаться с фирмами, жаждавшими получить титул «официальный поставщик Игр», и драть с них втридорога, выпустить «лотерею миллионеров», где главный выигрыш – миллион долларов, запустить в продажу поток марок, монет и т. д.
Мэр однажды удовлетворенно заявил своим согражданам-налогоплательщикам: «Игры не будут стоить городу ни одного цента. Тратить деньги из бюджета города? Для нас это так же невозможно, как мужчине родить ребенка».
Однако очень скоро карикатуристы стали изображать господина Драпо с большим животом: городу пришлось-таки раскошеливаться. Выяснилось, что Игры – настолько гигантское мероприятие, что организаторы и предвидеть подобного не могли. 25 тысяч служащих, 16 тысяч солдат, тысячи полицейских и агентов, 77 стадионов, залов, бассейнов и других спортивных центров, где развертывались соревнования, без малого 10 тысяч спортсменов и еще большее число журналистов, которых надо было размещать, кормить, возить, развлекать, охранять, создавать им идеальную обстановку для жизни и выступлений... Потому что за каждым спортсменом стояли многие годы напряженной подготовки к Олимпиаде, за каждым журналистом и комментатором – миллионы читателей и зрителей. И нельзя было никого подвести.
А были еще сотни тысяч туристов, которые хотели не только смотреть Игры, но и покупать сувениры, читать газеты, ходить в рестораны и кафе, развлекаться.
И была еще постоянная давящая угроза трагических происшествий, ежедневные звонки неизвестных лиц в полицию о подложенных бомбах, о притаившихся снайперах, о проникших в Канаду и до поры до времени скрывавшихся террористических группах.
И особая команда «Альфа» мчалась по первому вызову и обнаруживала не бомбу, а консервную банку. Но мчалась. И «Антитеррористические спецгруппы» прочесывали кварталы, никого не обнаруживая, но прочесывали, и охрана олимпийской деревни и мест соревнований удваивала, утраивала бдительность, по десять раз в день обыскивая у входов спортсменов, просвечивая рентгеном входящих в отели посетителей, просматривая с вертолетов целые участки города.
Круглосуточно дежурили в засекреченном «оперативном центре» высокопоставленные офицеры безопасности, полиции, армии. Господин Лакюе, председатель совета безопасности Монреаля, возглавлявший, по существу, всю службу охраны Игр, пригласил меня однажды осмотреть этот центр. Он напомнил мне центр управления космическими полетами. В огромном зале на возвышении – места для руководителей всех служб со множеством телефонов, передатчиков, микрофонов и всякой другой аппаратуры. В случае ЧП места эти займут министры, генералы, руководители ведомств, а в то время там сидели старшие офицеры.
Перед ними десятки телеэкранов, на которых с помощью камер, установленных в «стратегических» пунктах, на вертолетах, в специальных патрульных машинах, просматривается практически любое место в деревне или на стадионах.
Впрочем, история охраны Игр заслуживает, пожалуй, отдельного очерка.
Можно было бы привести много других фактов и цифр, иллюстрирующих масштабы Олимпиады, – взять хотя бы столовые в олимпийской деревне, где, как утверждал Роже Гарон, ответственный за питание спортсменов, можно разместить два футбольных поля и где круглосуточно почти 10 тысяч человек поглощали без малого полторы тонны продуктов. Обслуживающего персонала в столовых насчитывалось 1400 человек.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.