Пинчук посмотрел, как она отстаивала распылитель и избыток эмали снимала ветошкой, и грустно решил, что слишком молода. Ясное дело, не для него. Он уже насквозь старый, за тридцатку с гаком.

Утром следующего дня пришли новые телеграммы. Во всех было: гарантии не даем. И Пинчук только виновато пожал плечами. Парасочка с Глинкой хмурились, представитель пристально смотрел. А Пинчук, непривычный к пристальности, жался под его взглядом и думал: ну и вид, верно, у меня.

Он закрыл командировку. Поезд был очень поздно. Чтобы скоротать время, сходил под навес. Женщины красили, по сторонам не смотрели. Мешковатые чешуйчато-блесткие от молотковой эмали комбинезоны серебрились на солнце. Но той, которую он искал, под навесом не было.

«Подождать разве на проходной?» – подумал Пинчук. Предположение, что в городской одежде не сможет ее узнать, он отметал.

И когда в пять часов люди шли из проходной, Пинчука можно было видеть стоящим на остановке. Торжественный, хотя и в потрепанном пиджачке, он держал в руке цветы и портфелик. А узкая голова с мочалистыми волосами, по-летнему обветренное задиристое лицо были все в том же беспокойном, птичьем движении. Он отчаянно вертел головой, тянул шею, перебегал с лица на лицо – и не мог решить: она или не она.

Показалось, что узнал. Бросился, но тут же остановился. С куртки незнакомки хмуро покосился приневоленный лев. Высокие каблуки цокали отчуждающе.

И Пинчук остался. Стоял и ждал. Ждал и когда все уже вышли. И даже решившись уйти, все не верил: останавливался, оглядывался. И, отыскивая напряженным взглядом вдали незнакомку на каблуках, бормотал: «Маленький... Что поделать... Маленький... Не вышел».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.