Хождение за море

Небо было алым и все в серебристых прозрачных перьях – будто кто-то расчесал его огромной гребенкой... Неужели будет ветер? Да еще попутный? Как нам всем хотелось этого!

...Еще ночью, накатившись откуда-то из Гренландии, сильный попутный ветер с сытым урчанием ворвался в паруса, во все тридцать два его воздушных тканых движителя, в гроты, фок, стаксели и брамсели, в бизань и кливеры. Накренившись, вспенив форштевнем воду, взрезав ее зеленую, будто живую плоть, «Седов» бросился наверстывать потерянные мили и время. Ах, какая то была восхитительная гонка! Что за мощь, какая буйная сила ощущалась в нетерпеливо вздрагивающем железном теле судна, в этих могучих колоннах-мачтах, гудящих вантах и тугой, будто железной, ткани парусов.

Мы все наверстали в том лихом плавании. В точно назначенный срок пришли в Копенгаген, где в честь прихода «Седова» на набережной Лангелине взвился красный флаг с серпом и молотом, а на пирсе собралась толпа датчан, желавших побыть на паруснике.

Надо сказать, что при подходе к датским проливам на «Седове» был поднят еще один парус, символический Парус Мира, ибо весь рейс проходил под девизом: «Наша земля большой корабль, и он должен идти в будущее под парусами мира». В дни стоянки в копенгагенском порту, когда «Седов» был открыт для посещений, возле Паруса Мира собирались датчане, шведы, голландцы. Взрослые и дети оставляли свои подписи под призывом к борьбе за мир, взволнованно говорили о будущем планеты.

А однажды утром на палубу судна поднялся лауреат Ленинской премии мира датский художник Херлуф Бидструп. Невысокий, худощавый, уже в летах, но подтянутый, подвижный, он пропустил вперед себя плечистого седого крепыша, председателя Союза моряков Дании Хансена. Они повстречались

с моряками, а потом прошли к Парусу Мира и расписались в толстенной книге, в которой теперь насчитывалось уже десять тысяч автографов...

Дания. Все ли спокойно в королевстве? Какие новости?

– Все ли спокойно? Куда там. Столько проблем! – говорит Хансен. – Вы ведь знаете, что нашей Русалочке – символу Копенгагена – хулиганы отпилили руку. Кажется, новую ей уже сделали, так что, когда пойдете в город, она уже будет на пьедестале.

Мы приходим вовремя. Плавучий кран осторожно опускает Русалочку вместе с каменной глыбой-пьедесталом на набережную. Множество народа. Фотоаппараты, взволнованные лица: без Русалочки вроде бы и Копенгаген опустел!

Спустя час я забываю о Русалочке – что бронза, когда на асфальте, прислонившись спиной к стене, сидит девушка не менее очаровательная, чем та, на берегу гавани, и играет на флейте. И тут же – кепочка, а в ней несколько монет. Чуть дальше, перед сияющими витринами «Народного банка», – целый ансамбль: скрипка, гитара и аккордеон. Молодые парни поют что-то веселое, но лица у них неживые, будто металлические, а глаза пустые и холодные. «Работай, трудись – и ты придешь в наш банк богачом!» – гласит один из ярких плакатов за спинами парней, и они готовы трудиться, но где ее возьмешь, работу? Ведь в Дании более трехсот тысяч человек мечтают о том часе, когда кто-то где-то скажет: «Заполняйте документы. Вы приняты на работу».

А пока на самой длинной в Европе, чем любят похвастаться датчане, торговой пешеходной улице чуть ли не через каждый десяток шагов звучат мелодии. Играют на гитарах, скрипках, аккордеонах, пилах и бутылках, а там две циркачки, а там лохматый парень, натужно улыбаясь, протыкает себе щеки гвоздем, а там просто сидят две девушки, а рядом с ними на чугунной решетке висит плакатик: «Готовы на все».

Богата и красива страна Гамлета. Великолепны ее дворцы, музеи, площади и даже магазины, но отчего в Дании так много людей, ради заработка готовых идти на все?

Вот что было очень важным в этом рейсе для наших молодых моряков – увидеть собственными глазами, что западные страны торгуют не только джинсами, тут люди торгуют собой ради куска хлеба...

Ветер! Наконец-то он ушел за корму, набрался сил, и судно бросилось вперед. Плавание подходит к концу, и жаль, что нет времени пройти под этим ветром подольше, но до чего великолепен этот короткий бросок!

... – Парусный аврал! Все наверх, паруса убирать! – командует с мостика старший помощник капитана Михаил Константинович Максимов.

Курсанты выбегают на палубу, строятся у своих мачт. Высокий и красивый, весь моряк с головы до ног, старпом строго поглядывает в их лица.

– Бом-брамсели и брамсели крепить! – командует Максимов.

Прошу у старпома разрешения подняться на грот-мачту. Как вкусно пахнет ветер! Земли не видно, но ветер пахнет свежим сеном, цветами, ветер пахнет жизнью. Взбираюсь на салинг. Как ловко, спокойно работают на реях ребята! Смеются, о чем-то болтают. Да вот и мой юный приятель. О, да он уже ноковый. Стоит на перте бом-брам-рея, на самом его ноке. Машет мне рукой: привет!

Паруса срезаны. Они славно потрудились в рейсе. Соленые, пахнущие морем, они лежат на палубе. Скатав, подняв их на плечи, матросы и курсанты несут паруса через все судно. Но пройдет несколько месяцев, и они вновь понесут «Седова» в дальние широты.

У курсантов суровые и торжественные лица. И видятся мне уже не мальчишки, а мужчины, настояшие моряки, преданные парусам, морю, своей прекрасной Родине.