О тех, кто отрабатывает тридцать сребреников

Николай Яковлев| опубликовано в номере №1346, июнь 1983
  • В закладки
  • Вставить в блог

В лагере, продолжают писаки, Храмцев все твердил:

«Я американский гражданин»... В скобках отметим, что никаких реальных выгод от служения богатой и могучей державе он никогда не имел. О нем, видимо, забыли те, кто когда-то послал его на смерть. Когда в 1972 детантном году президент Никсон нагрянул в Москву, лагерники сложнейшими путями передали друзьям на воле, а те – в американское посольство просьбу о помощи Храмцеву. Посольство долго наводило всяческие справки, потом пришел ответ: «Посольство США радо узнать, что мистер Храмцев жив». И все... Тяжка участь «американского гражданина»: навалилась на него чугунным задом страна его предков, отвернулась, забыла легкомысленная страна его мечты».

Просто жуть берет, когда читаешь о том, что случилось в конце концов с «мистером Храмцевым»: освободили по отбытии наказания, «поселился в сотне миль от Москвы», в одном городе. И что же?

«Уповал на помощь богатейшей державы и остался в конце концов нищ и гол, словно Иов».

Пристыдили, значит, ЦРУ ссылкой на библию и указанием расстояния в милях от Москвы, может, поймут, «страдалец» под боком...

Мыкаются за решеткой два отпетых прохвоста – Григорян и Капоян. Отец Григоряна матерый мошенник. Прочно сел по уголовному делу. Сын надулся и пошел «мстить» – собирать и продавать через Капояна секретную информацию в ЦРУ. Продолжалось это дело, сообщают сердитые авторы, «бесперебойно около полутора лет. Однажды Капоян привез компаньону приятную новость: президент США выразил им личную благодарность за ценные сведения». Финал закономерен. На следствии предъявили неопровержимые улики – шпионские донесения. «Кстати говоря, – всплакнули авторы, – хитроумная бумага, на которой он писал свои донесения, оказалась вполне читабельной, хотя американцы клялись, что ГБ ни в жизнь не одолеет эту премудрость». За шпионаж суд определил положенные сроки.

Авторы сокрушаются:

«Одного из нас Капоян просил, прощаясь: «Напишите обо мне американцам. Может, они что-то смогут сделать для меня. Я честно на них работал и ни в чем не подвел. Все-таки их президент вынес нам личную благодарность – может, они об этом вспомнят».

Мы пытались напомнить устно – безуспешно, мы написали – безответно».

Не ответили, и кому! Как они считали, своим людям в ЦРУ. Написали эту разгневанную статейку, тиснули ее в журнале «Континент» (№29 за 1981 год), укоряя ЦРУ со страниц подведомственного ему органа.

Мой ленинградский приятель прочитал статью и задумался. Потом встрепенулся и высказался в том смысле, что фамилии этих двух шпионов он где-то слышал. И решительно закончил: в Ленинграде наведу справки. Приехал он в Москву весной и, придя ко мне, молча положил на стол визитную карточку. На ней скромно, но со вкусом напечатано: «Ленинградский рабочий Репин Валерий Тимофеевич. Выпускающий еженедельника». И все потребное – телефоны, адреса. Я вскинул глаза на Юру – к чему это?

А вот Релин, скромно объяснил Юра, ныне опекает этих самых пойманных шпионов – Григоряна и Капояна! От него Юра и слышал как-то о них. И поведал мне историю поистине фантастическую, Было трудно сначала поверить, но факты – вещь упрямая. Оказалось, что радетель шпионов Репин еще находится в душевных отношениях с неким Любарским. Расстояние не помеха, в середине семидесятых годов Любарский выехал из СССР и ныне обитает в ФРГ, в Мюнхене. Кто такой Любарский? Юра вручил мне вырезку из газеты «Голос Родины», которая в феврале 1980 года напечатала статью В. Неймана. Вот часть ее, касающаяся Любарского:

«На дармовщину на Западе располагал Любарский, который в СССР вместо своей специальности астрофизика давно переквалифицировался в профессионального антисоветчика. Тогда он вертелся вокруг небезызвестного «фонда Солженицына», распорядителем которого по воле западных спецслужб был рецидивист Гинзбург. Они неплохо погрели руки около денег «фонда», а когда распорядителя власть разлучила с «фондом», для Любарского настали золотые деньки. Один из очевидцев так описывал времена, когда Любарский воцарился в бывшем доме Гинзбурга в Тарусе: «Диссидентские» ходоки буквально заполонили Тарусу. Любарский делил их на значимых и незначимых, принимая первых с царской роскошью, не жалея иностранных деликатесов, других угощая стаканом чая... Жадные, корыстные, подлые, лицемерные – все это подходит к личностям «диссидентов», и я видел их именно такими, снявшими «маски» после ареста Гинзбурга... «Фондовский пирог» глотали не жевавши, отталкивая друг друга, как свиньи от корыта... Доедая и проживая «фонд», они знали, что новых поступлений не будет, и все решили улизнуть за границу». Значит, к самому источнику благ.

Оказавшись у источника, Любарский впал в недоумение и теперь скулит в письме: «Большая, конечно, проблема для нас, эмигрантов, – это работа. Все блага жизни здесь в общем-то даются при единственном серьезном условии: надо работать не за страх, а за совесть, так как мы... работать не умеем. Синекур тут нет... Мы не умеем так работать, темпы, интенсивность не выдерживаются. В большинстве случаев наши эмигранты начинают жаловаться на неуверенность в будущем. Это, однако, их вина (точнее, их беда), ибо, получая что-то, надо уметь и давать. В Европе это еще не так остро. В Америке чувствуется сильнее. Места есть. Проблема – как занять их».

А как их займешь, когда тот же Любарский давным-давно отвык от любого труда. Ведь для него, по уши погрязшего в антисоветской болтовне, как следует из письма, «профессиональная работа уже не существует». Да даже если бы и существовала, перспективы найти понимание, скажем, в Австрии или Италии, равны нулю. По причине очень основательной: оглянувшись по сторонам, он заключил: «Своим хамством, рвачеством, вымоганием денег, воровством в отелях, жульничеством, грязью за несколько лет наша братия довела... венцев и римлян до состояния тихой ненависти к нам»

А на что тогда «астрофизик» живет?

Посему, высказал догадку Юра, и поселился в Мюнхене, где свили гнездо западные спецслужбы, в первую очередь агентура ЦРУ. Отсюда Любарский, как видим, специалист по «фондам», какими-то тайными путями достал Репина. Итоги их договоренности Юра видел собственными глазами: скромнейший «выпускающий еженедельника» стал сорить деньгами. С большой серьезностью Репин навязался Юре (надо думать, не ему одному) с рассказами о том, что он «деятель» международной значимости, распорядитель «фонда Солженицына» по Питеру. Ошарашенный журналист (а что бы вы почувствовали на его месте?) отнес сказанное на счет безудержной фантазии. В ответ Репин вытащил из тайника внушительную пачку денег, многозначительно заявив: «Тепленькая». Только что получил от какого-то иностранца. Юра онемел, а Репин закусил удила. Его понесло.

Посыпались имена, всяческие подробности. Вот тут и всплыли те два шпиона. Покопавшись в бумагах Репин извлек картотеку «политических заключенных» в СССР. В числе самых «выдающихся» он и назвал этих шпионов. На карточке Григоряна значилась пометка Репина:

«Отказался во время своих действий, направленных на подрыв коммунистического строя, от платного вознаграждения, когда ему представители свободного мира ее предлагали за доставленную информацию. Пользуется среди многих заключенных репутацией осторожного, но весьма приятного человека, хотя существует и противоположное мнение».

О Капояне – «замкнутый». Эти курьезы с сохранением орфографии Репина Юра с его разрешения и списал, как и заключительную аналогичную фразу на обеих «объективках»: «нуждается в материальной и моральной поддержке».

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия  Ланского «Синий лед» и многое другое.



Виджет Архива Смены