Прототип

Знакомство не замедлило состояться дня через два. Но - как это ни странно - не дома, а в столовой, где я иногда обедал. Столовая была через дорогу, совсем близко и отличалась дешевизной. Подавали там женщины - все в белом, а на стенке висело объявление, где просили соблюдать чистоту и рук о скатерть не вытирать. Последнее обстоятельство особенно умилило - как я после узнал - моего соседа.

Столиков было мало и случилось так, что нам пришлось обедать за одним. Здесь и познакомились.

- Значит, соседи, чудесно... - воскликнул он. Перекинулись несколькими словами, сообщили друг другу кой-какие мелочи, отобедали. А когда шли домой, разговорились по-настоящему. Потом взволнованный, торопящийся голос-птица моего соседа долго еще горохом разбрасывал слова непосредственно у меня в комнате, за стаканом чаю.

- ...А о том, как дошел я до такой хорошей и просветительной жизни и оказался в Москве, я вам, товарищ, расскажу сейчас по порядку.

Я и там, в Березовке, на чугунно – литейном всегда стремился к образованию и к новому быту. Вот - представьте - задумали у нас строить силами завода ЕПО и других учреждениев сообща спортивную площадку. На нашем заводе молодежи много, и вся она ходит в физкультурщиках. Я сам тоже принадлежу до физкультуры, можно сказать, крепко принадлежу. Поэтому, когда от завкома стали посылать на совещание трех делегатов, меня обязательно выбрали.

Ну, и собрание получилось, доложу я вам. Собрались все ведомства Березовки, и получилось довольно много споров. Одни тянули устроить площадку ближе к станционному саду, на берегу реки, а другие отчаянно заявили, что не уступят этому желанию - шалишь. Дескать, наша линия та, чтобы площадка была в районе завода. Я тоже стоял всей грудью за завод. И очень мне не нравился один, прямо сказать, ферт причесанный. Ручки в брючки, нога в ногу - и видать, что из спецов. Он все старался повернуть дело навыворот и когда говорил свое слово, меня всего прямо трясло.

Много он говорил - всего и не помню, а на счет Спортинтерна: будем мы к нему принадлежать, или нет - молчок. И советовал, как спец этих дел, устроить площадку возле станционного сада. Туда, говорит, и публика привыкла ходить, и часто оркестр играет, и к разным другим зрелищам можно присоединить высоко-полезную физкультуру. И площадку - грит - надо строит не шаляй-валяй, а по всем правилам. Англицкую надо взять площадку - оттуда и весь спорт начался. Лучший прототип для нас оттуда. Так и сделаем - построим у себя англицкий прототип.

Ну, кончил он, кто - ему похлопал, а кто и - в свист. Меня сильно взяло, - я спросил:

- А как же на счет Спортинтерна, будем мы к нему принадлежать или нет?

Он, конечно, замялся, ну, деться-то ему не куда - он и говорит.

- С моей стороны возражений не имеется побольше этого Спортинтерну.

Тогда я кричу:

- Что-то не похоже, чтобы побольше... и взял слово, вышел на середину, давай его крыть.

- Нет, говорю, товарищи делегаты и физкультурщики. Что-то ничего в волнах не видно, что-то не пахнет в сладких речах предыдущего оратора Спортинтерном и пролетариатом. Я хоть и беспартийный и еще только сижу за уставом еркапе, но Спортинтерна я у него без очков не разгляжу. Да и откуда ему взяться-то?

Во-первых, он стоит за поближе к саду, где происходят все зрелища и буржуйские удовольствия. Но для чего нам сад и какое нам дело до публики? Сад садом, а площадка площадкой. Мы хотим иметь свою физкультуру, советскую, и в здоровом теле здоровый дух. А он куда нас тянет? Поближе к «публике». Одначе, мы то не «публика». А если публика, то совсем другая...

И, во-вторых, что нам за дело до садового оркестра. Мы заведем свой, или перетянем из сада садовый и уведем к себе.

Bo-третьих, около сада на берегу реки сыро, в холодную погоду молодежь зачнет простужаться, опять же местность имеет большой наклон, неровная, и спиливать бугорки нам дорого обойдется. И все это ради чего, товарищи? Чтобы быть поближе к расфуфыренным барышнешкам, ко всем этим шляпкам, праздношатающим нетрудовым гадам.

Нет, это нам не подходит. И еще сказал предыдущий докладчик, что нам надо строит англицкий прототип. Товарищи мы - страна советская, у нас все советское, и мне очень непонятно, почему это прототип мы должны строить англицкий. Нет, уж если строить прототип, то свой, собственный, а с чужими прототипами пускай нянчатся другие...

Ну, тут я остановился, потому вижу, многие товарищи, которые слушали меня в оба уха, при последних словах начинали смеяться, а предыдущий спец прыснул и замахал на меня руками. Я же сильно обазартился этим и так как получил большую алчность к речи, то хотел зачать ругаться, но товарищ Чашкин, из еркапе, председатель нашего завкома, - первейший умница, - не дал мне больше слова, а встал и заговорил сам.

- Товарищи, я здесь слышал нехороший смешок по адресу товарища Смирнова. Ежели, говорит, вам в дельной речи и в дельных доводах показалось смешным слово прототип», которое он - по малограмотности - недостаточно себе уяснил, то смеяться здесь все-таки нечему. И в особенности интеллигентному человеку. Интеллигентный человек - он менее всего вправе смеяться над темным, необразованным рабочим от станка, учившимся урывками и на медные гроши. Ведь не каждому дано сразу разбираться во всех чужих словах, как в своих...