В огне

Анри Барбюс| опубликовано в номере №13, сентябрь 1924
  • В закладки
  • Вставить в блог

Отрывок из романа

БЕРТРАН СТОИТ на скате. Быстрым взглядом окидывает он полувзвод. Затем командует:

- Вперед!

Голоса как - то странно резонируют. Выступление произошло быстро и неожиданно, точно во сне. В воздухе не слышно свиста. Среди грохота орудий явственно ощущается это необычайное отсутствие ружейной пальбы...

Мы спускаемся по скользкому и неровному скату, по временам опираясь на винтовку с привинченным к ней штыком. Глаз машинально вглядывается в детали пути, в развороченную землю, в колья с оборванной проволокой и в воронки. Какое - то странное ощущение испытываешь, находясь среди дня на этом спуске, по которому некоторые из нас обыкновенно спускались с такими предосторожностями и на который остальные только украдкой поглядывали сквозь бойницы. Нет... Ружья молчат. Кажется, будто батальон вышел из - под земли совершенно незамеченным. Это затишье полно все растущей угрозой. Бледный свет ослепляет нас.

Всюду скат покрылся людьми, спускающимися одновременно с нами. Справа вырисовывается силуэт роты, спускающейся в лощину девяносто седьмым соединительным ходом, отбитым нами у немцев и полуразрушенным.

Мы выходим за наши проволочные заграждения. Нас еще не обстреливают. Менее ловкие спотыкаются, падают и поднимаются снова. За проволочными заграждениями мы перестраиваемся, затем начинаем спускаться более ускоренным шагом: все инстинктивно спешат вперед. Вот затрещали первые выстрелы. Бертран велит нам приберечь гранаты и ждать последней минуты.

Но звук его голоса уносит ветром. Неожиданно впереди нас по всей ширине спуска вспыхивают темные огни, оглашая пространство чудовищными призывами. По всей линии справа налево в небе вспыхивают огни, а из земли грохочут взрывы. Точно какой - то страшный занавес отделил нас от всего мира, от прошлого и от будущего. Мы останавливаемся, как вкопанные, ошалев от этой внезапной грозы, грохочущей со всех сторон. Затем общее усилие как бы приподымает всю массу и бросает ее вперед. Мы спотыкаемся, хватаемся за соседей и, окруженные дымом, идем вперед. Мы видим, как внизу, куда мы направляемся, разверзаются как бы кратеры; это сопровождается пронзительным треском и целыми вихрями распыленной земли. Затем мы уже перестаем разбирать, куда все это попадает. Шквал так чудовищен, что мы чувствуем себя уничтоженными уже одним грохотом и ослепительным сверканием звездообразных осколков, летающих в воздухе. Мы видим и чувствуем, как мимо наших голов, шипя, пролетает что - то горячее. Я внезапно роняю ружье: так больно мне обожгло руки горячим дыханием взрыва. Снова поднимаю его и, пошатываясь, пригнув голову, снова бегу в эту бурю, сверкающую огнями, в этот истребительный ливень. По лицу хлещут струи горячей пыли и копоти. Взрывы до того оглушительны, что ушам становится больно. Точно молотом ударяет в затылок, в виски, и нет возможности сдержать крик. От запаха серы сжимается сердце. Дыхание смерти нас толкает, поднимает, бросает из стороны в сторону. Мы перемещаемся прыжками, не зная, куда идем. Глаза мигают, слепнут и слезятся. Впереди сплошная огненная стена.

Это - заградительный огонь. Нам предстоит пройти через этот вихрь пламени, через эти ужасные огненные столбы. Мы проходим. Мы прошли. Я видел вокруг себя людей, вдруг подхватываемых этим вихрем, взлетающих и падающих, озаренных, точно отблеском адского огня. Я видел какие - то странные лица, испускавшие, по-видимому, крики, которых не было слышно. Огромные раскаленные массы, красные и черные, падали вокруг меня, разрывая землю, вырывая ее из - под моих ног и швыряя мной, точно игрушкой. Я помню, что перепрыгнул через какой - то горевший, весь черный труп, вокруг которого шипела лужа крови; помню также, что полы шинели, двигавшейся рядом со мной, загорелись, оставляя позади себя облачко дыма. Справа от нас, вдоль девяносто седьмого хода, взгляд приковывала и ослепляла целая цепь жутко вспыхивающих ярких огней, тесно прижатых один к другому, точно люди.

- Вперед.

Теперь мы почти бежим. Некоторые из нас падают, как подкошенные, лицом вперед, другие осторожно приседают, словно от усталости. Чтобы обойти растянувшихся мертвых, лежащих в спокойных или страдальческих позах, а главное, чтобы избежать раненых, которые корчатся на земле и цепляются за нас, приходится делать резкие прыжки то в ту, то в другую сторону.

Я чувствую, что подле меня падают двое товарищей. Падают под ноги бегущих. Один - с пронзительным криком, другой - молча, как бык, сваленный топором. Вот с жестом безумца исчез еще один, словно унесенный вихрем. Мы инстинктивно жмемся друг к другу и неудержимо бежим вперед. Каждая брешь в наших рядах зарастает сама собой.

- Вперед! - кричит кто - то из товарищей.

;И мы снова с возрастающей поспешностью стремимся вперед к пропасти.

- Боши. Я их вижу! - восклицает кто - то.

- Да... Их головы там, над окопом. Ишь, спрятались, подлецы! Совсем близко.

Действительно, мы различаем маленькие серые кепи, то показывающиеся, то скрывающиеся за выступом, метрах в пятидесяти впереди нас.

Нашу группу точно что подбрасывает. Неужели мы, уцелевшие, не доберемся до цели, когда она уже близка, рукой подать. Доберемся. Мы учащаем шаги. Ничего больше не слышно. Каждый бросается вперед, притягиваемый этим страшным рвом, протянувшимся впереди нас, почти неспособный повернуть голову вправо или влево.

Мы смутно сознаем, что многие из нас валятся на землю, как подкошенные. Я делаю резкий скачок в сторону, чтобы увернуться от винтовки с примкнутым штыком, вдруг взлетевшей кверху и затем свалившейся наземь штыком кзади. Совсем близко от меня Фарфадэ, с окровавленным лицом, выпрямляется, толкает меня, бросается к Вольпатту, бегущему рядом со мной, и цепляется за него. Вольпатт сгибается в три погибели и, продолжая бежать, волочит его за собой несколько шагов. Затем стряхивает его, не оглядываясь, не зная даже, кто это, и отрывисто, задыхающимся голосом кричит:

- Пусти меня! Да пусти же, черт возьми... Тебя сейчас подберут... Не бойся!

Фарфадэ падает, и его лицо, покрытое кровью, лишенное всякого выражения, поворачивается из стороны в сторону, между тем как Вольпатт, отбежавший уже далеко, машинально повторяет сквозь стиснутые зубы: «не бойся», и не сводит глаз с линии немецких окопов.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены