2.

Современная развитая цивилизация осуществляет невиданное давление на природу и землю. В своем триумфальном шествии часто оставляет после себя безжизненные, сожженные суховеями, убеленные солончаками, затопленные болотами некогда плодоносные земли. Бросовые, изрытые карьерами, непригодные для жилья и хозяйствования территории. Запутавшись в тесноте и хаосе городов-гигантов, задыхается от недостатка земли, нуждаясь в кислороде, пресной воде, в свободном для движения пространстве. Вытесненная с земли, рвется под землю, на дно океана, в космос. Сегодня прогресс со всей остротой поставил проблему взаимодействия человека с землей. Между этих двух полюсов сегодня пульсирует весь спектр наших задач и свершений. Любая акция, планируемая на земле, превращается в сложнейшую битву за рациональное использование земного богатства, за сохранение баланса природного и естественного, первородно-земного и созданного человеком. На наших глазах происходят исполненные драматизма и пафоса могучие людские деяния, направленные на овладение землей. Завтра эти деяния станут еще огромней. Человечество всей мощью своего интеллекта переходит от непродуманных стихийных воздействий к «стратегии земли».

Вы помните эти, еще недавние, еще наши с вами эшелоны, убегавшие в казахстанскую степь, под рев духовых оркестров, с красными надписями «Целина»! Молодые, с горячим блеском зрачки. Армада техники. Палаточные города. Будто огромный десант опустился на бездорожное, сочное, травяное пространство, и первые тракторы, прицепив плуги, пахали раздолье без края, в красных тюльпанах, выпугивая уток и дроф. Трактористы заглядывались, когда над их головами валили плотные гусиные косяки, поражались непуганой дичи, простору, где можно себя проявить, размахнуться, поиграть своей молодостью, силой, дать волю романтическому порыву. На осень гигантская нива откликнулась небывалым хлебом, затопила белыми пшеничными языками полевые станы, дороги, колонны грузовиков и поселки. Степь дышала песнями, пшеничными ароматами, казалась непочатой, готовой родить без конца.

И конец романтическому упоению, когда растревоженная земля, вырвавшись из цепких плетений вековечных корней и трав, взыграла засухой, суховеем, черным пылевым смерчем, ранним морозом, бесснежьем. Хлеб то сжигало, и он оборачивался к осени чахлой, редкой щетиной. То тучная зеленая нива, не успевая набрать зрелый колос, всей неспелой, неокрепшей мощью уходила под снег. Комбайны шли в снегопаде, вороша мотовилами пробитые хлебом сугробы. Комбайнеры ходили в блестящих обледенелых ватниках, как в броне, с изможденными, несчастными лицами. И у всех был горький вопрос: неужели обманулись, ошиблись, и земля, такая щедрая в первые годы, одичала, обернулась свирепостью, злобой, готовая лучше умереть, но не даться людям! И многие тогда, потеряв в нее веру, откочевывали обратно, бросив саманные домики, отрезвев от романтических упоений.

Но те, кто остался, стали искать. Пытались найти неуловимые, мгновенные ритмы солнечных, жарких дней, коротких весенних дождей, ранних заморозков, зимних бураков, чтоб «вписать» в них свой хлеб и свой труд, войти б зацепление с тончайшим механизмом земли, открыть ее сердцебиение и пульс.

Так возникало «целинное земледелие». Люди узнали срок, почти мгновенный, пролетающий за неделю, когда нужно бросить зерно, чтоб успел созреть колос. Научились пахать так, чтобы острые ветры не сорвали слой почвы, пуская лемех и нож в глубину, не открывая наружный слой, как бы под землей, под поверхностью совершая основную работу — рыхление, рассечение корней сорняка, засыпку зерна, удобрения. Научились удерживать всю зимнюю необильную влагу, напитывая поле впрок. Появились свои машины, целинные культиваторы, сеялки, год от года видоизменялись, наращивая новые органы, приспосабливаясь к этой земле. И она покорялась, смирялась. Сегодня целинная пашня, этот пшеничный километровый квадрат, — участок сложного цеха, насыщенного моторами, механизмами, конвейер удобрений, влаги и солнца, на выходе которого устойчивый урожай. А люди, прошедшие «целину», ее радости, беды, сожженные солнцем, закаленные буранами, накопили в этой борьбе и познании богатство человеческой мудрости, опыт вековечного труда на земле. Ордена и звезды на их груди — благодарность страны за нелегкий хлеб целины.

И еще одна концентрированная, ударная акция на земле в погоне за ресурсами, кидающей человека далеко от уютных мест традиционного обитания. На Мангышлаке, в пустыне, на ржаво-сером горячем плато, люди, открыв Узеньское месторождение нефти, пришли на мертвую землю — не караваном верблюдов, не робкой цепочкой путников, блуждающих от колодца к колодцу, а всей силой индустрии и техники: кораблями, самолетами, колоннами тракторов и машин. У кромки соленого Каспия был воздвигнут опреснитель морской воды — сияющие стальные самовары, выпаривающие дистиллят. На искусственной пресной реке вырос красивый город Шевченко. Люди, покидая на время комфорт, уходят в пустыню, где раскаленные буровые под солнцем. И, совершив свой нелегкий труд, возвращаются в мир очеловеченной, возрожденной природы. Земля, соединенная с человеческим искусством и волей, обернулась золотистыми призмами высеченных из ракушечника зданий, деревьями, травами, в которых поселились птицы, нефтяным потоком, заключенным в серебристые магистрали. Человек и земля вошли в подвижное живое единство, образовав нерасторжимый, развивающийся организм.

Земля умирает, если ее убивать. Земля ожигает, если ее возрождать. Смысл сегодняшней деятельности в том, чтобы налагать на землю посильные ей нагрузки. Беря от нее, давать. Нанося раны, лечить. Видеть в ней не временный, мгновенный объект добычи, а постоянный, для многих поколений, плацдарм жизнедеятельности. Терриконы, превращенные в шумящие лесом горы. Карьеры, поросшие рощами, хлебными нивами, с чистыми ручьями, бегающими оленями. Цивилизация не означает вечного конфликта с землей. И сегодня мы наблюдаем исполненные драматизма и величия усилия, направленные на разрешение этого конфликта.

Вы видели, как пучится и бугрится асфальт под напором растущего стебля! Черная корка вздувается, пузырится и лопается, и под ней зеленый, измятый, исковерканный непомерными усилиями, прорвавшийся к солнцу лист. Хочется помочь ему, расковырять безжизненную коросту, помочь его героизму. Но человек кидает на него лопату жаркого сального гудрона, и блестящий каток проезжает по нему своими слепыми тоннами.

Сегодняшний город-гигант — это кусок земли, покрытый застывшей лавой. Мы живем на потоках затвердевшей синеющей нефти. Весь гигантский клубок человеческих жизней уловлен в ловушку из железа, бетона и пластика, накрепко отделен от природы. И только букеты весенних черемух и осенние красные листья, завозимые в наши каменные лабиринты, говорят, что где-то есть пахнущая влажная почва с миллионами трав и деревьев.

Современный город несет в себе противоречия. Разрастаясь, покрывает собой огромные территории, сметая на них природу, окружая себя корками аэродромов, махинами ТЭЦ, железными дорогами, трассами, высоковольтными линиями. И разрастаясь, растекаясь, как гигантский каменный блин, он мучится в поисках выхода из самого себя.

Мы отказываем себе в свидании с другом, ограничиваясь телефонным звонком, мы близко, но разнесены недоступным пространством. Нигде так остро не стоит проблема пространства, как в современном городе. Поэтому лучшие умы в архитектуре ищут решения, предлагают разные варианты городов будущего.

Эти предложения различны, как различны сознания, их породившие. Но их объединяет одно: они стремятся вернуть человеку живую землю и живое небо. Привлечь в города изгнанную природу. Соединить гигантские стальные цветы небоскребов с земными, полевыми цветами. Существуют гипотезы, согласно которым лоси, не ручные, а дикие, в клюквенных и брусничных болотах, смогут жить в городской черте, а над ними по воздушным, приподнятым магистралям будет мчаться скоростной транспорт. Из зеленых воротников лесов поднимутся фантастические, похожие на скульптуры конструкции, которые не назовешь домами — так они велики и вместительны, а скорее высотными городами.

Все это, конечно, на грани фантазии. Но ведь парадокс нашего века в том, что чем фантастичнее, тем реальнее.

Цивилизация наша земная, пустившая мощный корень в планету, и ее космический пафос лишь обостряют наше чувство земли.

Землю изъездили, измерили, ощупали, сфотографировали с самолетов и спутников, сделали ее портрет с Луны, заглянули ей внутрь. Она вся на виду, она как бы уменьшилась, а человек как бы вырос. И в этом выросшем человеке рождается новое ощущение земли, переживание ее как целого, доступного, соизмеримого с человеческим пониманием, действием, жизнью. Этот взгляд на Землю, словно из космоса, позволяющий видеть ее всю сразу, образует новое «земное сознание» — у астронавта, политика, ученого, школьника за партой.

Цивилизация направляет мощные меры на охрану земли. Сковывает страшные виды оружия, способные уничтожить землю. Распутывает накопившиеся узлы вражды и недоверия между народами, создавая мир, в котором разногласия и противоречия не выходили бы за рамки единства нашей общей земной судьбы. СССР по сущности своей возглавляет это движение. Дает миру пример нового отношения к земле. Правительство принимает законы об охране почвы, пространства, воды и неба. Огромные институты работают над проблемой земли. Народный бюджет отчисляет колоссальные суммы. И этот поток государственных решений и дел имеет продолжение в сознании каждого отдельного человека.

Разумеется, вы встретите еще таких, кто, садясь за бульдозер, давя рычаги управления, готов снести с лица земли дерево, гору, избушку из одного упоения властью над мощным агрегатом, а через него — над землей, применяя эту власть жестоко и тупо. Но я. видел, как молодой целинник, управляя во время сева громадным «К-700», заметил перед собой на пашне гнездо полевой совы, остановил трактор, бережно, прижимая к груди, перенес гнездо, полное белых яиц, на уже распаханную ниву, и я знал, что предо мной человек нового «земного сознания».

Отпавшие от земли и природы, отделенные от них асфальтом, суетностью, ложными ценностями, не видавшие за всю жизнь восхода луны и солнца, чистого блеска звезд, первого ручья на горе, — словно просыпаются, прозревают, начинают жадно искать природу. Слышат то, чего не слышали прежде: шум ливня, свист ветра в деревьях, крик кукушек. Видят то, чего не видели прежде: форму трав и листвы, орнамент на крыле бабочки, блестки слюды в придорожном камне. Ловят на площадях и проспектах ароматы далеких ржаных полей, талых сугробов, прелых, сбитых ливнями листьев.

Люди идут к земле, вооруженные новым восприятием, опытом прежних горьких ошибок, тонким пониманием себя и природы.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.