Всего четыре часа

Было утро третьего дня боев на Курской дуге. Наша «тридцатьчетверка» стояла за небольшим холмом, врытая в землю почти по самую башню. Командир нашего взвода младший лейтенант Бобровский, который специально ходил смотреть, сказал: «С двадцати метров не видно, бурьян и бурьян». Мы связались по рации с командиром роты Вагановым и получили от него приказ — не спускать глаз с шоссе Белгород — Обоянь, ждать. Это было труднее всего. И так ждали немало. С весны мы, танкисты, готовились к предстоящим боям, правда, толком никто из нас не знал, где и когда встретимся с врагом.

Одно знали твердо: надвигающаяся битва будет трудной, решающей во всем ходе войны. Мы еще и еще раз проверяли свои машины, состояние вооружения. Предстояло сразиться с новыми фашистскими танками «тигр», про броню которых рассказывали, будто ей нипочем даже прямое попадание тяжелых снарядов «стопяток». Ну, понятно, малость побаивались. Однако друг перед другом страха не показывали, хотя мне лично предстояло участвовать в первом настоящем бою, радисту Василию Минаеву тоже, у командира Бобровского и башнера Кирилла Кададинцева боевой опыт пусть небольшой, но имелся. Собрала нас судьба в одном танке из разных мест: я из Архангельска, где до войны работал на лесоповале трактористом, Кададинцев — с Волги, весельчак, балагур, смелости отчаянной, Минаев призывался из Марийской АССР, тихий паренек, скромный. О самом командире я почти ничего не знал, слишком коротким был наш совместный путь.

Справа от нас зарылись в землю две другие машины нашего взвода. Мы их не видели, лишь догадывались, что они где-то неподалеку.

Первым увидел их танки Кададинцев. До этого он сидел на башне, считал идущие над нашими головами «мессеры» и ругался. «Мессеров» было много. Из-за их гула мы не сразу обратили внимание на грохот танков, вылезших из-за склона. И только когда танки оказались метрах в четырехстах от нас, Кададинцев повернул голову и посмотрел на дорогу.

— Заряжай, танки! — крикнул он Минаеву и скользнул вниз.

Танки шли колонной метрах в тридцати друг от друга. Впереди «тигр». Я узнал его по массивной, тяжелой броне. За ним несколько Т-6 и «пантеры», хвост колонны еще не вылез из-за холма.

Первый снаряд Кададинцева прошел выше колонны и поднял землю по другую сторону шоссе. Сверху ударило очередью по корпусу нашего танка, это спикировавший «мессер» прочесывал поле. Мы услышали голос своего командира: «Кирилл, бей в центр колонны». Младший лейтенант Бобровский, выбежавший из кустов, был уже на танке. Но, видно, замешкался или хотел еще раз посмотреть на противника, только вторая очередь «мессера», резанувшая поперек машины, задела и его. Нас осталось трое.

Я увидел лицо Кададинцева, башнер был без шлема, у виска синела ссадина, губы плотно сжаты. Он целился в бок Т-6, идущего в середине колонны. Когда дым рассеялся, немецкий танк горел; из щелей его вырывалось пламя, а дуло орудия неестественно задралось вверх.

— За командира! — прокричал мне в самое ухо Кададинцев.

Догадавшись, что мы стреляем из-за холма, гитлеровцы переменили тактику. Несколько машин с крестами сбавили ход и, развернув орудия, но еще не видя цели, принялись наугад обстреливать холм и местность вокруг него.

Кададинцев сделал мне знак рукой — откати назад. Я понял, что башнеру мешает холм слева, подал «тридцатьчетверку» назад к зарослям полыни и развернул ее так, чтобы просматривалось все шоссе. Кирилл кивнул — «хорошо». Охапка бурьяна, висевшая спереди, съехала вниз, закрыв смотровую щель. «Подожди, — крикнул я Кириллу, — я сейчас!» Выбравшись из люка, я прыгнул на передок танка и сорвал бурьян, теперь он только мешал. Уже в кабине Кирилл схватил меня за плечо и, выругавшись, ткнул рукой в пустое место механика-водителя. Я его понял так — никуда больше не отлучаться со своего места. Это приказ. После смерти

Бобровского командование танком принял он, старшина Кададинцев.

И тут мы заметили, как, отделившись от колонны, передний «тигр» свернул влево от дороги, чтобы зайти нам в тыл. Если он пойдет на нас лоб в лоб, то рискует подорваться на минном поле, вытянувшемся вдоль дороги. Мы ждали. Но, видно, почуяв недоброе, «тигр» забрал глубже и двинулся в обход, подставляя нам левый бок. Я подумал: «Сейчас или никогда» — и поглядел на Кирилла. Он припал глазом к прицелу. Первый снаряд рванул с недолетом, второй — в пяти метрах от «тигра». Теперь нас засекли. Т-6 и «пантеры» начали стрелять с дороги, прикрывая свою головную машину. «Тигр» уходил все дальше. Кададинцев продолжал класть в него снаряд за снарядом. Правее нас метрах в пятидесяти горела «тридцатьчетверка», подожженная несколькими минутами раньше. Жаль было ребят, да и машину тоже.

Снаряд нашей «семидесятишестимиллиметровки» угодил «тигру» между башней и трансмиссией, когда он сбавил ход, чтобы развернуться. От танка повалил густой черный дым.

— Откатался, гад! — крикнул Кирилл и ткнул пальцем в пулемет радиста. — Чтобы ни один не ушел!

Он имел в виду экипаж горевшего «тигра». Гитлеровцы высыпали из люка и побежали в сторону дороги. И тут же заработал пулемет радиста. Двое упали, остальные метнулись в сторону, Пулемет умолк — Минаев потерял цель. Я рванул шаровую установку на себя, через смотровую щель мне было видно лучше, чем Минаеву. Он махнул головой: «поймал» — и ударил двумя короткими очередями. Еще двое гитлеровцев ткнулись в землю.

Я почувствовал толчок в спину. Посмотрел на башнера, черное от копоти лицо его было злым. Он махнул рукой в сторону горевшего «тигра».

— Давай к нему, понял? — крикнул Кирилл. Я кивнул. И вспомнил про минное поле. Сюда нас провожали через него саперы, они указали ориентиры на случай, если придется откатываться обратно, это были невысокие кустики орешника, деревянные жерди, пустые ящики из-под. гранат. После слепой авиабомбежки поле было изрыто воронками, орешник вырвало взрывом. Попытаться объехать ноле значило подставить себя под обстрел гитлеровских танков, потерять время, ведь противник может уйти далеко по шоссе. Мы не знали, где и как расположены наши подразделения, и поэтому не могли, не имели права пропустить врага. Выжав газ, я послал машину вперед, наперерез через минное поле. Теперь все зависело от скорости «тридцатьчетверки», точности гитлеровских башнеров и, конечно, нашей везучести.

Надо сказать, что машина у меня была отличная, спасибо сормовским рабочим, их Т-34 был тогда, пожалуй, самыми маневренными, самым быстрыми среди танков подобного типа. На всем ходу мы слетели с пригорка и понеслись по полю. Впереди и сзади, слева и справа от нас, словно ореховая скорлупа, земля лопалась от частых взрывов, немецкие танки расстреливали наш Т-34 почти в упор. То и дело по броне россыпью звенели осколки, отзываясь в голове тяжелым гулом. Кададинцев на ходу посылал снаряд за снарядом в головной танк.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.