Бальбо сказал тогда своим близким друзьям: «Разрешим ему. Таким образом мы избавимся от него». Во время подготовки экспедиции он ничем не помог нам. Более того, он создавал препятствия. Так, он не разрешил участвовать в экспедиции одному из моих учеников, опытному летчику. Известный конструктор, мой друг готов был предоставить экспедиции бесплатно два гидроплана. Но Бальбо не дал это осуществить.

Однако и открытая враждебность грозного фашистского главаря не смогла помешать инженерам и рабочим, которые много лет работали со мной, подготовить экспедицию наилучшим образом. Оборудование было самое совершенное: сани, каяки, надувные лодки, лыжи с канадскими ботинками, различная обувь, спальные мешки, палатки, запасы продовольствия, оружие, спасательные средства и среди них — маленький коротковолновый передатчик, благодаря которому после падения на лед мы смогли связаться с цивилизованным миром.

Первыми обнаружили красную палатку два итальянских летчика, а затем — шведы. Один из них, Лундборг, сумел посадить свой «Фоккер». У него было задание по одному вывезти шесть пострадавших, начиная с меня. Командование ждало от меня инструкций для поисков двух других групп.

Задолго до того я уже установил очередность отлета. Себя я поставил в списке предпоследним. Последним должен был лететь наш радиотелеграфист Биаджи. Я сделал это сознательно, чтобы по возможности избавить летчика от серьезного риска в случае какого-нибудь инцидента. Со сломанной рукой и ногой я не смог бы ему ни в чем помочь. Я заявил Лундборгу, что не намерен менять этот порядок. Но он упорно настаивал, объясняя, что мое присутствие необходимо там, где организовывались спасательные операции. Товарищи тоже уговаривали меня лететь, и я согласился. Хотя мог бы очень просто послать к черту Лундборга и приказ, который он привез. Но я считал, что такой поступок мог бы стоить жизни моим друзьям.

7 июля, через две недели после того, как я покинул палатку, «Красин» остановился среди льдов, севернее Семи Островов, не имея возможности двигаться вперед из-за аварии. Командир спасательного итальянского судна «Читта ди Милане», на которое меня доставили, капитан Романья неустанно повторял мне: «Чего вы хотите? Что может сделать «Красин»? Ему остается только вернуться в Норвегию, чтобы исправить повреждения и пополнить запасы угля». Я телеграфировал Самойловичу, просил его идти вперед, к палатке. Он запросил: «Что делают другие экспедиции?» Я ответил: «Все наши надежды только на «Красина». Самойлович стоял перед дилеммой: возвращаться или идти вперед, рискуя кораблем и экипажем. Он пошел на риск, получив согласие Москвы. Таким образом была спасена жизнь семи моим товарищам.

Однако после их спасения оставалась еще группа, унесенная после катастрофы в оболочке дирижабля. Возможно, их отнесло ветром километров за тридцать. Теперь, когда «Красин» находился в районе красной палатки, наступил самый удобный момент, чтобы попытаться найти их. Я радировал Самойловичу, прося предпринять эти поиски. Он сразу же согласился и попросил прислать гидропланы для обследования указанного мною района. Я стал торопить капитана Романья с подготовкой двух итальянских гидропланов. Но он, действуя то ли по собственному усмотрению, то ли согласно указаниям, полученным из Рима, сорвал планы спасения. Он обратился к «Красину» с просьбой немедленно вернуться в Кингсбей, чтобы передать спасенных на «Читта ди Милано».

Так был утрачен благоприятный шанс выяснить судьбу пропавших и спасти тех из них, кто, возможно, был еще жив.

На фоне этих гнусных поступков еще ярче сверкает легендарный подвиг «Красина», подвиг, который останется в анналах истории полярных исследований непревзойденным примером солидарности людей.

Рим

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.