Когда впереди по черному небу неожиданно полыхнул свет, вырвавший на мгновение из темноты чахлое редколесье болотистой тайги, Саша Сень, шофер нашего вездехода, сказал:

— Через полчаса будем на месте. Не больше десяти километров осталось...

Я-то, честно говоря, был уверен, что Саша давно сбился с пути и месит гусеницами снежный след автомобильных протекторов только в надежде найти наконец потерянную дорогу, а может, чтоб оттянуть неприятную минуту признания своей оплошности.

А он, видите ли, держал верный курс, вовсе не плутал.

Я, конечно, мог бы о том догадаться и раньше. Собственно, как ему заблудиться, если дорога, по которой мы ехали, единственная в тайге и Сень не первый раз в эту зиму гонял по ней между Новоаганском и лагерем сейсмоотряда. Он знал тут наперечет все «живуны» и не замерзшие под снегом ручьи, которые проскакивал то на быстром ходу, то крадучись переползал, чтоб не засесть и не маяться после, вызволяя машину из здешних, коварных даже зимой, хлябей.

Конечно, он отлично знал дорогу. Но и меня понять можно. Шесть часов подряд наш вездеход, надсадно рыча и припадая «с носа на корму», мчался по однообразным до одури, высвеченным фарами лесным просекам. И мы, четверо попутчиков, чудом втиснувшиеся в маленькую кабину, шесть часов не видели ничего, кроме белой ленты дороги с рифленым автомобильным следом, белых бездонных сугробов по обочине да белых, с головой утонувших в снегу деревьев. Лишь однажды Сень остановил машину и дал нам размяться. Мы спрыгнули на дорогу. Но кругом был все тот же снег. И только над головой дрожало темное морозное небо с четкой россыпью созвездий. Ни дать ни взять — астрономический атлас.

А дальше снова была дорога, рев мотора, монотонная, отупляющая качка, теснота и бесконечная просека. Потеряно представление о времени. В голову лезет черт знает что. А Сень вдруг говорит:

— Ну вот и приехали: лагерь.

«Лагерь» — слишком сильно сказано. Семь вагончиков на широких стальных полозьях стали полукругом у самой опушки тайги. А перед ними набычились до утра черные угловатые тракторы. Стучит движок. Около тракторов колдует электросварщик. Иной раз так полыхнет, что видно: за спинами вагончиков сразу нетронутый снег. Тайга.

Юрий Викторович Филиппов, начальник отряда, зовет в вагончик сейсмостанции.

— У меня сейчас связь с Новоаганском, — объявляет. — Нужно передать сегодняшнюю сводку.

И через пару минут кричит кому-то через скрежет и писк эфира:

— Отстреляли двадцать «кос». Мало? Много?... Выйдем на болота, притормозим!

Слышимость неважная. Поэтому все собравшиеся в тесном вагончике помалкивают и зверски чадят табаком.

Филиппов тянет руку к лентам с тонкими линиями записей сейсмосигналов и, довольный, комментирует, сдваивая для верности предложения:

— Сигналы четкие, сигналы четкие. Подъем прослеживается хорошо, прослеживается хорошо…

Потом откуда-то приходит еще один мужской голос. Он, видно, находится поближе новоаганского, потому что слышно лучше, и Филиппов уже спокойно, без натуги говорит:

— Виктор, Виктор. Как у вас с просекой, как с просекой? Какой запас?

Неизвестно откуда пришедший Виктор называет квадраты, где лесорубы будут работать завтра. Юрий Викторович чем-то недоволен.

— Послушай, Ковалев, — говорит он более официально отделенному от нас километрами ночной тайги Виктору. — Это через неделю мы тебя догоним...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.