Лилия

Вейснер еще шире улыбнулся и выпил рюмку коньяку.

— Надеюсь, этот завод находится не в нашем районе, — озабоченно сказала Лилия, — Я ужасно боюсь русских самолетов.

— Кому придет в голову бомбить рынок? — прищурившись, спросил Вейснер и наклонился над столом. — Вы представляете, обыкновенный рынок, существовавший еще до войны, торговые ряды с капустой и огурцами, а под ними... О, эта идея принадлежит мне!

Он поднял палец, затем снова наполнил рюмку.

Через некоторое время во дворе появился Вейснер и, брезгливо обходя лужи, направился к воротам.

Подождав немного, Янис покинул подъезд и остановился перед домом, в котором прошло его детство. Он почувствовал, что спокоен и тверд, как камень. И тогда он постучал.

Раздались быстрые шаги. Прозвучал встревоженный голос:

— Кто там?

— Это я, мама.

Дверь распахнулась. Лилия стояла в коридоре в шубке и в меховой шапочке. Видно, собралась к своему «хозяину» оберштурмбаннфюреру Ланге.

— Ты! — сказала она, нахмурившись. — Но я ведь просила тебя...

— Важное дело! — перебил Янис и прошел мимо нее в комнату. Со стола было уже убрано.

Мать пытливо взглянула на сына. Видно, в его тоне ей послышалось что-то необычное. Янис подумал, что должен еще крепче держать себя в руках, если хочет выиграть предстоящий поединок.

Он сказал все, чему научила его Мария. Глаза Лилии сперва расширились от изумления, затем стали чужими, и в них мелькнуло недоверие. «Тан я и знал!» — подумал Янис. Но сдаваться было нельзя, и он, сжавшись, как пружина, приготовился спокойно и беспечно отвечать на любые вопросы.

— Как же так? — спросила мать. — Ты сам недавно говорил, что ты комсомолец, хотел бороться с фашистами, а сейчас просишь найти для тебя тепленькое местечко! Но ведь это ты убежал из концлагеря. Люди не меняются тан быстро. Будет лучше, если ты скажешь мне правду! Скажи мне правду, сынок!

Глаза ее приблизились к Янису, и он зажмурился, потому что ему захотелось поверить н рассказать ей обо всем. Но это означало бы предать Марию и подпольную группу.

— Я удивлен, что тебе это непонятно, — пожал плечами он. — Ты должна знать, как изменяются сейчас многие. Их заставляет изменяться жизнь и еще пример близких людей.

— Что ты имеешь в виду?

— Прошла всего одна неделя, зато каждый день был равен целому году, — вздохнул он. — Я своими глазами увидел, как сильны немцы. Но главное даже не это. Знаешь, кто меня заставил взяться за ум? Ты!

— Я?