— Уровень развития спорта сейчас таков, что трудно показывать постоянно высшие достижения, не отдавая ему столько времени, что ни на какой иной род деятельности времени уже не остается. Пока ты молод, полон сил, энергии, показываешь хорошие результаты, тебе помогают, тебя опекают (иногда чересчур), восхваляют. Приходит время — и все летит. Ты достаточно молод, чтоб не становиться пенсионером, но и достаточно стар, чтоб начинать жизнь сначала, осваивать новую профессию, менять весь уклад, распорядок жизни...

— Можно стать тренером...

— Конечно. Большинство так и делает. Но не у всех талант педагога. А что за педагог по принуждению?.. Возьмите Бента Ларсена. Ушел с третьего курса института. Шахматы взяли верх над учебой. А сочетать и то и другое оказалось не под силу. Теперь его однокашники давно уже инженеры. А он, чтобы заработать прожиточный минимум, носится с одного турнира на другой. Хорошо, если завоевывает первые призы.

Или Боб Фишер, всеобщая притча во языцех. Все эти истории с богом, днями молитв, скандалами на турнирах из-за его неявок на игру имеют, вероятно, прозаическую основу. Шахматы Фишера прокормить не могут. Вот и взяли парня под опеку адвентисты седьмого дня. Для их секты его имя, слава — реклама. Они же его поддерживают материально. Так талант растрачивается по пустякам. И Международная шахматная федерация ничем не хочет помочь. Жалко.

— Почему же она не поможет?

— Видите, у руководства Международной федерации шахмат оказались люди, далекие от шахмат. Они организаторы. Но интересы шахмат им непонятны.

— А если передать управление федерацией самим шахматистам?..

— Нужно, чтобы на равных были представлены организаторские способности одних и спортивные знания и интересы других. Иначе ничего не получится.

У американцев всегда были отличные шахматисты. Но верховодят в их федерации «организаторы». О результатах этого можно судить по выступлениям команды США.

— Выходит, никаких перспектив, никаких новых имен?

— Нет, почему же. Создадим машину, все станет на свои места.

— Давайте о машине поговорим после. А теперь о молодых шахматных дарованиях. Неужто в нашей стране так никого и нет?

— Года четыре-три назад, честно говоря, у нас никого не было. И наши проигрыши на молодежных турнирах были легко объяснимы. Но теперь дело поправляется. Толя Карпов из Тулы и харьковчанин Миша Штейнберг — очень талантливые ребята. Я давно слежу за ростом их мастерства. Сейчас им по шестнадцать. Осталось всего год-два для шахмат, пока учатся в школе. Поступят в институт, возрастут нагрузки — будет труднее. Вуз-то они не бросят...

— Вы настроены пессимистично.

— Нисколько. Но такова уж логика жизни. У нас много перспективных перворазрядников. Но как только выполнят норму кандидата в мастера, уходят из шахмат. Дальнейший рост требует много времени.

— Ваши слова противоречат вашей собственной жизни. Вы доктор технических наук, в то же время и в шахматах достигли определенных успехов.

— Я скорее исключение, а не общее правило. Как пример моя жизнь не годится.

— Почему же? По-моему, как раз она-то и является примером сочетания труда и занятий спортом...

— Не совсем так. Когда я рос как шахматист, было иное время (кстати, я увлекся этой игрой поздно, лет двенадцати). Так вот. Сильных шахматистов у нас было мало. Общий уровень развития шахмат был не так высок, как сейчас. Так что времени хватало и на спорт и на учебу. К тому же у меня было твердое правило — больше двух раз в год в соревнованиях не участвовать. Изучал теорию, занимался композицией, тренировался. Понимаете: крупные соревнования требуют много времени на подготовку, силы выматывают. Я удивляюсь, как могут некоторые нынешние гроссмейстеры играть по сто официальных партий в год. То, что мог позволить тогда себе я, вряд ли возможно теперь другим...

— Так как наш разговор ушел несколько в неожиданную плоскость, у меня возник естественный, вопрос: что же такое шахматы? Спорт, наука или искусство?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.