С именем Горького связывает Левицкий и многолетнюю работу Паустовского над автобиографическими повестями «Далекие годы», «Беспокойная юность» и «Начало неведомого века». Вот как один из эпизодических героев трилогии характеризует литературную работу:

«Это большое дело, но оно требует настоящего знания жизни. Так? А у вас его очень мало, чтобы не сказать, что его нет совершенно. Писатель! Он должен так много знать, что даже страшно подумать. Он должен все понимать! Он должен работать, как вол, не гнаться за славой! Да! Вот! Одно могу сказать — идите в хаты, на ярмарки, на фабрики, в ночлежки... Чтобы жизнь пропитала вас, как спирт валерьянку! Чтобы получился настоящий настой. Тогда вы сможете его отпускать людям, как чудодейственный бальзам».

Слова эти, услышанные юношей, мечтающим о литературе, невольно перекликаются с горьковскими словами о жизни и литературе.

Да не только то или иное произведение — вся жизнь, все творчество Паустовского связаны с Горьким. И лучше всего Паустовский сказал об этом сам в статье «Завидная жизнь», которая была опубликована 20 июня 1936 года в «Литературной газете».

«Смерть его ощущается почти так же, как сто лет назад ощущалась смерть Пушкина, — писал Паустовский. — Это — внезапное личное несчастье для каждого, кто любит землю, поэзию жизни и простоту человеческих сердец.

Горький был нашей совестью, честностью, нашим мужеством и любовью. Как нельзя лгать ребенку, так невозможно было забыть о строгости к себе, чистоте собственных помыслов и правдивости книг, когда судьей и товарищем был Горький.

Он оставил нам традиции большой литературы, пришедшей из прошлых веков и уходящей в будущее.

Если мы нарушим эти традиции, если мы пренебрежем законами художественной правды, смелости обобщений, проницательности, внутренней писательской свободы, мы никогда не создадим литературы, .стоящей на уровне эпохи...

Горький был непримирим. Он жестоко бил по человеческой тупости, грубости чувств, дикости нравов...

Он знал высокое счастье никогда не устающей мысли, счастье зоркого глаза, веры в человека, счастье острой памяти и жадности к каждой жизненной мелочи.

Он знал и любил свою родину — и этому чувству мы должны у него учиться, — чувству, сжимающему сердце и похожему на материнскую любовь, чувству, заставляющему нас всей силой своих помыслов стремиться к осуществлению веселого и мудрого существования на земле».

Нет, это была не статья, а торжественное слово боли и обещания — следовать Горькому, жить и писать по-горьковски. Так может писать боец, взявший знамя из рук павшего в бою. Чтобы нести его дальше — от поколения к поколению, как эстафету...

Страница из личного дела

В бюро секции прозы.

Т. Шуртаков был в течение 5 лет слушателем моего семинара прозы. в Литературном институте имени Горького. Поэтому я знаю его хорошо и с полным правом могу утверждать, что в лице т. Шуртакова наша молодая литература приобретет писателя талантливого, много работающего, взыскательного к себе и честного.

В течение нескольких лет Шуртаков работал над своей первой повестью «Трудное лето» и упорно совершенствовал ее, несмотря на неблагоприятные условия своей жизни. Сейчас эта повесть увидела свет в издательстве «Молодая гвардия».

Кроме того, у т. Шуртакова есть несколько хороших рассказов. Большинство из них напечатано в различных журналах.

Т. Шуртаков принадлежит к той же группе молодых писателей, что и Борис Бедный, Тендряков, Коршунов, Иосиф Дик, Бондарев.

Я считаю, что есть все основания для того, чтобы товарищ Шуртаков был принят в члены Союза Писателей.

Константин Паустовский.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.