Доскональное знание истории, обстоятельств времени подсказало воображению Жалакявичуса ситуацию, которая не только могла быть, но была в действительности.

Жалакявичус долго искал название своему сценарию, а затем фильму. Можно было бы и не говорить об этом, если бы дело заключалось лишь в простой замене названия менее удачного более удачным, привлекающим к себе внимание. В истории смены имен фильма можно увидеть, как рос, укрупнялся замысел Жалакявичуса. Первое название — «Террор» — как нельзя лучше соответствовало задуманной кинематографистом драме о человеке, бывшем бандите, который был обманут и потому ушел в лес, человеке, порвавшем с прошлым, но еще не пришедшем к настоящему. В названии гремели выстрелы, отголоски времени — трудного, тревожного, первого послевоенного года в Советской Литве.

В процессе работы драма перешагнула границы, отведенные ей законами жанра. Появились новые герои — четверо Локисов — Медведей. История о том, как братья Локисы взялись за оружие, чтобы избавить крестьян от вечного страха, просилась в центр сценария — камерная драма об одном человеке перерастала в народную, драма шла на сближение с эпосом. Изменился и метод повествования — он явно становился фольклорным, романтическим, как бы вытянутым в одну струну. Сценарий обретал форму саги. Народные сказители традиционно называли свои изустные баллады по имени героев. Жалакявичус последовал их примеру: дал сценарию имя «Медведи».

Потом, во время съемок, фильм неожиданно получил окраску философской притчи. Размышления художника о конкретных событиях приняли масштабы размышлений о жизни. И тогда родилось то единственное, простое — «Никто не хотел умирать». Может быть, в других устах это прозвучало бы банально. Но Жалакявичус наделен редким даром взглянуть на мир как бы в первый раз, без тяжести привычных ассоциации — даром, который и делает его большим художником.

Литовские крестьяне мечтали об одном — о мире, долгожданной тишине, не прерываемой выстрелами, мечтали пахать землю, сеять хлеб, растить детей. Никто не хотел умирать. Но они взялись за оружие, чтобы отстоять жизнь.

...Черный, пугающий квадрат окна. Трепещущее пламя одинокой свечи. Лохматая тень, распластанная на обшарпанной стене. Человек склонился за столом над бумагами — в руке перо, рядом наган. И тишина, напряженная, не сулящая добра. И только один и тот же повторяющийся звук с экрана — словно тикают где-то невидимые большие часы, отмеряя жизнь сидящему за столом человеку. И когда уже невозможно слышать этот звук, когда немыслимым становится напряжение от ожидания чего-то, что должно случиться, раздается выстрел.

Потом будет раннее утро, та предрассветная пора, когда листья на деревьях особенно тяжелы от росы, а песок, на который бандиты бросили убитого председателя, еще хранит ночной холод. В раннее утро выбежит старая женщина и в тихом и от этого еще более нестерпимом горе упадет на влажный песок рядом с тем, кто был ее мужем, отцом ее сыновей. Потом приедут сыновья убитого. Похоронят отца, но не уедут. Они останутся в деревне, чтобы раз и навсегда покончить с бандитами. Борьба будет кровавой — не на жизнь, а на смерть, но за жизнь, против смерти. И победят те, что правы. Ибо жизнь устроена мудро: правые в ней всегда побеждают.

Фильм «Никто не хотел умирать» заставляет думать о вещах, важных для всех и каждого. Об ответственности и долге. О совести, любви, непримиримости. О трагической необходимости насилия в борьбе за дело народа. О праве карать и праве быть прощенным. И, главное, о том, что человек всегда должен быть воином, должен бороться и защищать свои идеалы.

Возможно, что две настоящие картины — это не слишком много для тридцатишестилетнего режиссера. Но ведь в искусстве важна не сумма статистических подсчетов, а ценность каждого входящего в нее слагаемого.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.